Разбег. Повесть об Осипе Пятницком

Но нет, не было (уже в который раз замечал в себе это Осип) обычного в таких случаях торжества: вон, мол, какой я ловкий! Просто наступило облегчение, словно освободился вдруг от тяжкой, непосильной ноши. Перемена, происшедшая в нем за последнее время, была столь разительна — даже сам отчетливо ощущал ее. Ра пыле к своей подпольной работе он нередко относился как к увлекательной, захватывающей игре — пусть трудной, пусть опасной; с почти ребяческим азартом отдавался хитроумным затеям конспирации: паролям, кличкам, явкам, условным сигналам, и не было для него большей радости, чем натянуть нос незадачливому какому-нибудь филеру. Привораживало еще и это вот чувство опасности, заставлявшее постоянно быть начеку. (При всем том здесь не было легкомыслия, легковесности, нет, в этом даже и сейчас Осип не мог упрекнуть себя; тут другое, определенно другое, может быть, стремление проверить себя — на смелость, на прочность, на взрослость.) Ныне же многое переменилось. Осип как бы взошел на иную ступень, и с этой высоты по-новому виделись ему и жизнь его и работа. Спал романтический флер, обнажив главное — суть его существования. Этой сутью, самой сердцевиной ее была перевозка искровской литературы. Все остальное отступило, отошло. Уже не до «игры» стало. И Осип многое дал бы теперь, чтобы не было в ого жизни ни филеров, ни слежки, ни необходимости поминутно испытывать свою ловкость…

Билет был куплен вчера; нет ничего хуже — толкаться в кассе перед отходом поезда: железнодорожных жандармов, да и шпиков, в такой час преизбыток. Изрядно покружив по узким привокзальным улочкам, на перроне Осип появился минут за сорок до отправления. Как раз вовремя. Пассажиры густо обступили вагонные ступеньки, но Осип сумел всунуться в середку, и его тотчас внесли в тамбур.

Место на скамье занял крайнее, у прохода: отсюда хорошо просматривается входная дверь, так что, стоит явиться «Марксу», Осип сразу увидит его. Хоть бы уж с ним ничего не стряслось! Нет, не должно бы: человек он в Вильне новый, неизвестный, едва ли успел попасть на крючок. И все-таки Осип был как на иголках.

«Маркс» пришел примерно за четверть часа до отправления. Осипу понравилось, как он держит себя: без суетливости, степенно; встретившись глазами с Осипом, даже и на дольку секунды не задержал взгляда… «Маркс», разумеется, партийная кличка. Но не слишком ли прозрачная? Ведь и в самом деле очень похож на Карла Маркса — не только этой своей особой бородой, но и всем обликом. Осип предпочитал клички нейтральные, так безопасней. Впрочем, многие ль видели фотографический портрет Карла Маркса?..

Тем временем раздался первый удар станционного колокола. Отлично, теперь недолго ждать! И только подумал так — нехорошо, болезненно ворохнулось сердце… В вагон вбежал, нараспах оставив за собою дверь, тот самый филер в синей косоворотке. За ним, за этим шпиком, показался жандарм. Надеяться на то, что их появление здесь случайно, увы, не приходилось.

«Синяя косоворотка» дышал тяжело, загнанно, по многим, видно, вагонам успел сделать пробежку. Судя по тому, как последовательно, от самой двери, не пропуская ни одного лица, оглядывал всех пассажиров, он не знал, в каком вагоне находится Осип. От этого, положим, не легче, все равно некуда деваться. Не встанешь ведь, черт побери, не побежишь: скорее только обратишь на себя внимание! И как раз в эту минуту, бросив беглый взгляд вдоль прохода, филер и наткнулся взглядом на Осипа. И тотчас, как хорошо натасканная гончая, скакнул к Осипу… и жандарм следом…

Жандарм тяжело положил Осипу руку на плечо, как бы притиснул его к скамье, сказал:

— Дозвольте билет ваш! И паспорт!

Осип достал бумажник, извлек из него билет, паспорт, протянул жандарму с улыбкой:

— Пожалуйста.

Жандарм, однако, не стал рассматривать ни билет, ни паспорт; все не снимая пудовой своей ручищи с плеча, спросил у Осипа, сурово сдвинув брови:

— Которые тут ваши вещи?

— Я без вещей.

— Совсем без вещей?

— Совсем.

— Извольте в таком случае следовать за мной! — приказал жандарм.

Главное сейчас — поскорей выбраться из вагона, в котором находится «Маркс», да, как можно скорей. Осип поднялся не прекословя и пошел за жандармом к выходу; сзади, даже на шаг не отступив, следовал филер, жарко дыша Осипу в затылок. На перроне, едва Осип спрыгнул с последней ступеньки вагона, жандарм крепко стиснул ему руку чуть повыше локтя, так и повел на вокзал, в левое крыло, где помещалась железнодорожная жандармерия. «Синяя косоворотка» тоже шел рядом, вывернув в сторону Осипа свою предовольную, прямо-таки сиявшую от счастья поганую рожу.