Разбег. Повесть об Осипе Пятницком

— Пока мы вас не известим о дальнейшем, — с прежней своей невозмутимостью объяснил товарищ Коля.

Долго Осипу пришлось ждать, целую неделю. Жил он у чиновника, служившего на железной дороге, человека одинокого, крайне молчаливого; уходя на службу, хозяин запирал Осипа в квартире. День-другой Осип еще как-то смирял свое нетерпение, потом невмоготу стало: сколько можно? Возникла даже мысль — а не махнуть ли рукой на помощь киевских товарищей, не попытаться ли на свой страх и риск добраться до Вильны, с тем чтобы там, в родных местах, где-нибудь в Кибартах или Юрбурге, перейти прусскую границу? Быть может, так и поступил бы, но вот что останавливало: ну очутится за границей, а дальше-то что? Ни связей заграничных, ни явок — первый же шуцман отправит тебя в полицию. Нет, уговаривал себя Осип, так, дружище, серьезные дела не делаются: жди, терпи! И он терпел, ждал, хотя с каждым днем такое ожидание делалось все более невыносимым.

Как-то скрасить тягость без меры затянувшегося затворничества (хотя бы вечерами) мог, конечно, Антон Петрович, хозяин квартиры. Относился он к Осипу с несомненной приязнью, был заботлив, предупредителен, но — в силу, должно быть, врожденной своей деликатности — ничего не выспрашивал у Осипа, о себе тоже ничего не рассказывал. Не затевались меж ними разговоры и на отвлеченные темы. Столь упорная, просто-таки невозможная молчаливость Антона Петровича поначалу вполне устраивала Осипа, тем более что была она не демонстративная, не враждебная, а очень естественная и, бесспорно, дружелюбная; потом, спустя какое-то время, Осип уже и рад был бы поговорить о том или об этом, о пустяках или о серьезном, однако Антон Петрович, вероятно, не заметил этой перемены в состоянии своего квартиранта. Однажды, во время, как и обычно, безмолвного ужина, Осип попросил Антона Петровича помочь связаться с «товарищем Колей».

— Товарищ Коля?.. — переспросил Антон Петрович. — Нет, я не знаю человека с таким именем.

— Он направил меня к вам.

— Нет, — повторил с мягкой улыбкой Антон Петрович, — такого человека я определенно не знаю.

И все, больше ни слова не прибавил. Нет, это не выглядело так, будто он отгородился какой-то стеной и заранее как бы давал понять, что не намерен пускаться ни в какие разговоры. Осип не сомневался, что, задай он Антону Петровичу еще какой-нибудь вопрос, любой, тот охотно и с неизменной своей благожелательностью ответит. Но Осип ни о чем его больше не спросил: к чему? Главное и без того ясно: Антон Петрович весьма далек от революционных дел и никак не связан (если иметь в виду прямые связи) с товарищами, которые сейчас позарез нужны были Осипу. В Вильне и Ковне Осип уже встречал таких людей, как Антон Петрович: честные, умные, интеллигентные, по-своему свободомыслящие, они нередко приходили на выручку революционерам — то деньгами, то давая им приют, — Осип, при необходимости, выходил на них через третьих лиц; видимо, так же в данном случае действовал и товарищ Коля — очень непрямо, через каких-то посредников, которые пользовались у Антона Петровича безусловным доверием…

Товарищ Коля пришел через неделю, днем, когда Антона Петровича не было дома; открыл дверь своим ключом. Осип был несказанно рад его приходу, даже сказал:

— Я уж боялся, что вы арестованы!

— Если бы это и случилось, — в своей рассудительной манере ответил товарищ Коля, — про вас все равно бы не забыли… — И сразу приступил к делу: — Через два часа в Житомир отравится дилижанс, вы поедете на нем, вот билет. А это ваша явка в Житомире. Запомнили?.. Билет у вас до Житомира, но вы сойдете немного раньше, в Коростышеве; впрочем, ненадолго, до следующего рейсового дилижанса. Там, в Коростышеве, вас ждет у раввина в синагоге Басовский, он укажет вам место перехода границы и передаст заграничные пароли и явки…

До Коростышева Осип доехал без приключений. Сойдя с дилижанса, здесь же, на станции, спросил у длиннобородого старика, как пройти к синагоге. Выяснилось, что в местечке две синагоги и у каждой, естественно, свой раввин. Осип побывал и в одной и в другой, но обе они были на замке; оказалось, что и раввинов нет сейчас в местечке, приедут лишь в субботу, через два дня. Где же Басовский? Дотемна Осип бродил у синагог, все высматривал товарища; нет, не было здесь Басовского. И не только здесь, вблизи синагог, — Осип мог поручиться, что Басовского и вообще нет в Коростышеве. Иначе наверняка сам поджидал бы Осипа в условленном месте.

Положение, в какое попал Осип, было не из завидных. Без сведений, которые Басовский должен передать ему, никак не обойтись, а Басовского нет и нет. И будет ли — неизвестно. Осип не видел выхода из этого тупика. Пожить несколько дней в Коростышеве — в надежде, что когда-нибудь Басовский явится сюда? Нет, нельзя; очень уж маленькое местечко, каждый новый человек на виду, того и жди, что исправник тобой заинтересуется. Уехать, так и не встретившись с Басовским? Тоже нежелательно, потому как у Басовского все «ключи» от границы.