Разбег

— Да ботинки такие, специальные.

— Хорошо бы нам создать свою группу альпинистов. Я уже три года здесь — иногда мы с ребятами забирались на Большой Балхан, но не слишком высоко. Подняться бы на вершину — посмотреть на Каракумы! Знаете, мне один историк говорил, что еще в 1836 году на Арлане побывали наши путешественники. Слышали об ученом-натуралисте Карелине?

— Фамилию слышала, но ничего о нем не знаю, — призналась Таня.

— Пройти бы по его маршруту. Может, от стоянки что-то осталось.

— Юрий Ратхович, вы меня прямо заинтересовали, — призналась Таня. — Знаете, я согласна организовать группу альпинистов, но ведь необходимо иметь снаряжение.

— Таня, не называйте меня по отчеству, — попросил он. — Это только идет пожилым. А я, вероятно, года на четыре старше вас. Что касается снаряжения, я завтра же напишу в Ашхабад отцу — он инструктор Осоавиахима — наверняка, поможет нам…

Таня Русланова поселилась вместе с телефонисткой. Комнатушка на две кровати. У окна стол и два стула. Шкаф еще. Жилье ей не понравилось. Юра успокоил Девушку:

— Знаете, Таня, скоро построят новый жилой дом в Небит-Даге. Если вам не трудно будет ездить, то я внесу вас в список на квартиру. Наши девчата, например, не очень-то стремятся в новый город. Далековато. Вставать надо раньше часа на два, ну и, соответственно, ложиться позже.

— Я подумаю, Юра, — сказала она и почувствовала, как непривычно загорелись у нее от смущения щеки.

Несколько дней Таня Русланова обживалась в новой обстановке. Знакомилась с лабораторией, с сотрудниками КРБ. Наконец решила выехать на буровую. Накануне поездки, вечером, Юра ей сказал: «Поезжайте на сто седьмую. Я буду там — и встречу вас. Вы пили когда-нибудь чал? Нет? Это напиток из верблюжьего молока. Около сто седьмой живет Еламан-ага, у него несколько верблюдиц!»

Таня проснулась рано, до восхода солнца. Тихонько, чтобы не разбудить Лену, Таня из ковша умылась под окном, надела серую парусиновую юбку, белую ситцевую кофточку и туфли. Машина должна была отправиться на буровую в семь, и Таня поспешила к гаражу. Там уже фыркали моторы и слышались голоса водителей. Таня поздоровалась. Ответили ей на приветствие вразброд, с любопытством оглядывая с ног до головы.

— Новенькая? — спросил пожилой азербайджанец Махмуд.

— Да, я недавно тут.

— Одна или с мужем? — спросил другой, с исколотыми татуировкой руками.

— Это не имеет для дела значения, — отпарировала Таня. — Кто из вас едет на сто седьмую?

— Со мной поедете. — Парень приблизился к ней и нагловато прищурился. — Между прочим, меня зовут Костей.

— Костя-Барбос, — подсказал азербайджанец. — Нахал первой марки. Лучше не садитесь с ним — подождите, через час поедете со мной. Я — на сто двенадцатую, но подброшу вас, куда надо.

— Спасибо, товарищ шофер, но я не из трусливых. — Таня строго посмотрела на Костю. — Ну, так едем?

— Я к вашим услугам, мадам. Прошу, садитесь в кабину.

Таня села. Шофер покрутил заводную ручку, пыхтя, чуть ли не приподнимая передок полуторки. Изругался вполголоса несколько раз. И едва мотор проявил признаки жизни, залез в кабину и схватился за баранку. Полуторка выбросилась на возвышенность и медленно поползла по проторенной колее на участок буровых.

— Далеко до сто седьмой? — спросила Таня.

— Верст двадцать пять, девочка. — Костя-Барбос смерил ее нагловатым взглядом. — Кстати, как тебя зовут?

Таня поежилась от этого «тебя», но подумала и решила не обострять с ним отношений. «Черт с ним, пусть буду «тебя» — какой-то невоспитанный блатяга».

— Таней меня зовут, — сказала она ровным голосом.

— Хорошее имя, — одобрил он и опять посмотрел на нее. — Между прочим, я знал одну Таню, с такой же пленительной фигуркой, как у тебя, но та была замужем.

— Вам не кажется, что вы хамите? — Таня отодвинулась.

— Ну что ты, Танюша, какое же это хамство? Я же не насилую тебя.

— Боже, ну и разговор! — обиделась она. — Не зря, оказывается, ваш друг, азербайджанец, назвал вас нахалом.

— Ну зачем же под руку такие слова говорить! — вдруг обозлился Барбос. — Видишь, мотор не тянет. Ну, вот… заглох совсем. На заводную ручку — иди, крутани, а я на стартер нажму.

Таня поморщилась от такого обращения, однако подчинилась — сбросила с ног туфли, легко спрыгнула с крыла машины на песок. Она попыталась вставить ручку в отверстие, но уронила и с беспомощной злостью крикнула:

— Да идите сами!

Барбос вдруг схватил ее за руку, с силой притянул к себе и, прижав к груди, полез прокуренным ртом к ее губам.

— Уйди, гад! — оттолкнула его Таня. — Я сейчас позову на помощь! Уйди же, негодяй!

С минуту она боролась с ним, царапая его лицо и руки. Наконец ей удалось вырваться.

— Товарищи, спасите! — закричала Таня и побежала прочь от этого наглеца, от его машины, куда глаза глядят.