Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

– Убедительно, – почесал кончик носа полковник. – Кстати, что у нас Листратовым?

– Есть поклёвка. Крутится разная блатата, но крючок не заглатывают – боятся, что Жора подсадной. Будь моя воля, я бы форсировал операцию по захвату Пакостина. Возьмём его – возьмём и подлинник записи. При таком раскладе Лонской у нас в кармане.

– Лонского одним подлинником не охомутаешь – не тот масштаб. Процессуально важен источник, осуществивший запись, – уместным замечанием укротил наполеоновские планы подчинённого Иван Сергеевич. – Есть у суда вера Вовану? Да ни на грош. Диана Лонская – иной разговор. Нет, Женя, нам эта деваха нужна живой. Форсировать надо, но семь раз отмеряв. Н-да, надвигаются горячие денёчки.

5

Листратова бесила вынужденная пассивность, в ожидании малопродуктивных поисков Милены органами безопасности. Он рвался в бой. Его поминутно грызла совесть за предательство любимой и ещё не родившегося сына. И когда его устремления совпали с интересами чекистов, остро заинтересовавшихся Палачом, Георгий добился того, на чём давно настаивал – его превратили в «живца», в «подсадную утку». Так начиналась операция под кодовым названием «Браконьер».

На сей «шаг с подвохом» Топтыжный отважился далеко не без

колебаний – риска требовала «большая игра».

Глюка пристроили в одном из обустроенных и спокойных уголков Москвы, ибо там, наряду со столичной элитой, обитал и «вороватый истеблишмент». Для чужаков, ищущих контакта с Листратовым, он вполне мог представляться глубоко законспирированной личностью, опекаемой органами внутренних дел. В пользу подобного умозаключения говорило то, что Георгий проживал на оперативной квартире; он отчасти изменил внешность, отпустив длинные волосы, усы и бородку; если и появлялся на свежем воздухе, то в малолюдное время и обязательно, несмотря на погоду, в солнцезащитных очках. И при всём при этом, за ним в ненавязчивом отдалении следовал полицейский в штатском.

Зато чужаку было невдомёк, что у Листратова сверх полицейского имелось негласное оперативное прикрытие: дом и прилегающий квартал «простреливались» со всех направлений специальной аппаратурой – передвижение Георгия бдительно отслеживали чекисты. Потому «подсадной селезень» всегда следовал согласованными с «гэбистами» маршрутами.

Несколько дней Георгий «выгуливался» подобно старичку-пенсионеру. Вскоре его условным знаком известили, что «браконьер в засаде», хотя сам Листратов даже малейших признаков посторонней слежки не обнаружил.

Зато на исходе недели, в процессе послеобеденного «променада» Глюка, произошло примечательное событие. На конечной точке прогулки Листратов по обыкновению, прежде чем повернуть назад, задержался возле развала с фруктами. С той точки он и заметил Щербатого. Да-да, того самого Щербатого, что вломился ночью в его квартиру вместе с Вованом Палачом! Бандит вышел из кафе «Одноглазый Роджер» в сопровождении молодого негра, похожего на Кинг-Конга. Они сели в такси и уехали. Эпизод произошёл столь стремительно, что Георгий даже номер машины упустил из виду.

В следующий полдень, дабы устранить колебания, Глюк повторил поход к «Одноглазому Рождеру». Там он с четверть часа покрутился на противоположной от кафе стороне улицы. Нет, Щербатый не появился, а вот Кинг-Конг не заставил себя долго ждать: вновь выйдя из «Одноглазого Рождера», негр сел на переднее сиденье подъехавшего легкового автомобиля, взявшего курс к центру города.

Тут-то и возникло видение, окончательно сбившее Георгия с толку: через стекло автомашины он увидел молодую женщину, разместившуюся на заднем сиденье. И женщина была похожа…на Милену! Или то, в самом деле, была Милена? Или ему показалось?

Остаток дня более ничем особым не ознаменовался.

Ночью Глюк спал плохо, раздираемый противоречивыми побуждениями, часть которых толкала его к отказу от правил поведения, продиктованных комитетчиками. Если бы не «фантом Милены», то он отчитался бы перед Топтыжным о новостях как полагается, а так…Уж очень Георгий опасался за жену. И эта боязнь спровоцировала Листратова на розыгрыш собственной партии.

Утром следующего дня режиссёр заказал такси, назначив стоянку близ «Одноглазого Роджера». После обеда дефилируя к кафе, Листратов воображал, как Щербатый юркнет в бандитское авто, а он, Георгий, прыгнет в такси и крикнет водителю: «Гони вон за той тачкой! Плачу по двойному тарифу!»

Заранее придя на место, Листратов увидел заказанное им такси, но Щербатого либо Кинг-Конга в кафе или близ кафе он не обнаружил. Нервно зевнув и отклоняясь от предписанного маршрута, Георгий перешёл в тень деревьев, чтобы не бросаться в глаза.

Метрах в пяти от него возились трое чумазых слесарей в робах, ремонтировавших что-то в теплотрассе. Один из них, высунувшись из-под земли по грудь, тянулся к разводному ключу, лежавшему на асфальте. До ключа было далековато, руки мужика не доставали до него, а вылезать ему явно не хотелось.

– Слышь, приятель, – попросил он Листратова, – будь другом, подпни, пожалуйста, ключ.

– Угу, – буркнул режиссёр, недовольный тем, что его отвлекают.