Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

Но в критический момент, как назло, к Рокотову привязался сосед по очереди – типичный образчик «вечного студента». С проплешинами на макушке, в потрепанном и засаленном костюме, который по возрасту почти не уступал самому «манекену», «вечный студент», чего и следовало ожидать, принялся нудить о смысле человеческого существования и вечном братстве, а кончил тем, что «заканючил» у журналиста энную сумму на пропитание. Короче, держал себя так, словно Юрий приходился ему приятелем или числился завсегдатаем студенческого общепита.

Досадливо кряхтя, Рокотов отделался от «прилипалы», сбросив тому на карту сумму мелкой покупки, а когда обратился к кассе, обладательницы дивных ножек и след простыл. «Раздраконенный» мужчина внутренне аж взвыл от злобы, обуявшей его, и чудом сдержался от непреодолимого побуждения дать пинка попрошайке, уже приклеившемуся мертвой хваткой к следующему «финансовому источнику» – стоявшему позади противного вымогателя.

Юрий растерянно осмотрел большой зал: ну как найти среди трёх сотен едоков ту самую особу? Не заглядывать же под столы в поисках потерянных хорошеньких ножек? «Уймись, – урезонивал он сам себя, выбирая блюда и размещая тарелки и стаканы на подносе. – Вспомни первый закон студента Рокотова: «Коли ножки хороши – над фейсом смейся от души, ну а если грудь с понтом – значит ноженьки винтом».

Его выручила оказия. Когда журналист почти «приземлил» поднос на свободный столик, за его спиной раздался задорный, звонкий девичий смех, излучавший ну просто бешеную энергетику! Он обернулся и увидел беззаботно хохочущую симпатичную смуглолицую брюнетку с карими глазами и крупными чувственными губами, находившуюся в компании двух парней за три столика от него. Юрий оперативно сориентировался и выбрал позицию, с которой гламурная особа с копной тёмно-каштановых волос чётко просматривалась. Там он и расположился.

Девушка меж тем никак не могла успокоиться – до того чем-то рассмешил её высоченный плечистый парень в рубашке и брюках спортивного покроя, а также, между прочим, в кроссовках сорок пятого размера. Предположение на счёт наличия юмора у рослого парня Рокотов выдвинул потому, что смуглянка признательно поцеловала именно плечистого в губы, ничуть не смущаясь публики, глазевшей на неё. Поцелуй оказался чувственным, страстным и сопровождался аппетитным (каким-то клеящимся с облизыванием губ) звуком. У Юрия даже сердце ёкнуло, а душу кольнула зависть.

Красотка оторвалась от плечистого, поняла, что на них сосредоточился зал, и, послав аудитории обворожительную улыбку, ещё дважды легко чмокнула счастливчика. Её избранник от упоения цвёл, как пион. Он стеснялся. Ему было стыдно. Ан вовсе не оттого, что его лобзают, а от осознания того факта, что именно на него смертного «положила глаз» такая дива.

Видимо сожаления, что «хороша Маша, да не наша», глодали нутро не одного Рокотова. Второй парень, сидевший за столом со смуглянкой и плечистым, тоже хмурился. Рокотов перевел взгляд с лица этого молодца на ступни, уже ничуть не сомневаясь, что обнаружит под столом коричневые сандалии. Так оно и вышло.

Предстоял заключительный и наиболее волнующий акт

идентификации: сличение незнакомки по тем неземным прелестям, которыми она ступала по грешной планете. Журналист вытянул шею и выгнулся налево, чтобы заглянуть под столик молодёжной

компании и обосновать версию бесповоротно.

Есть! Доказательства были добыты: ножки, взволновавшие селадона от средств массовой информации, покоились именно там. Да вот незадача, принимая нормальное положение, Рокотов смущенно обнаружил, что незнакомка следит за ним, заметив его странные манёвры.

Журналист, кляня себя за мальчишество, чтобы загладить неловкость, принял независимый вид и взялся за еду. Замешательство, тем не менее, дало о себе знать, прорезавшись в том, что едок начал трапезу совсем не с того конца – с обжигающего чая, стакан с которым попался ему под руку. Рокотов мужественно выпил его, хотя слезы так и наворачивались на глаза, а глаза, в свою очередь, так и лезли из орбит.

Однако Юрий был художественной и творческой натурой. Он играючи вошел в роль. Покончив с «холодной закуской» в виде горячего чая, гурман ухватился за пирожное, проглотив его с проворством Гаргантюа. Изумление смуглянки возрастало по мере того, как он в обратном порядке принялся уплетать эскалоп, за ним – селёдочку с картошкой, стакан молока, а в финале уже съеденное залил «сверху» супчиком. Благо ещё, что компаньоны девушки сидели к «едоку-эксцентрику» боком и пропустили занимательный эпизод. Зато красотка явно заинтересовалась персоной чудака, надеясь, что «представление» не закончено.