Разберёмся по-семейному

— Ничего себе, — с трудом проговорил он, — похоже на хорошую самогонку, только не из бражки, а из пороха.

Вовка ухмыльнулся и глотнул из горла бутыли.

— Вполне возможно. Мало ли что сюда сбрасывают — а все в дело идет. Убивает быстро, но не без мучений. Слушай, там у меня в углу бак с водой. Иди, приведи себя в порядок, а я пока попробую выбить грязь из твоей одежды.

— Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.

Барский начал раздеваться, и, когда он увидел, что стало с его одеждой, ярость снова накатила на него. Когда-то это был прекрасный твидовый костюм, пошитый специально для вручения ему ордена в специальной мастерской, где только и шились такие костюмы, и портной, обшивавший всех членов Политбюро, очень гордился своей работой. Он открыл кран бака и намылился сильно пахнущим желтым мылом. Вся его кожа горела, но он очень надеялся, что это мыло достаточно эффективно, чтобы убить блох, которых он наверняка набрался, валяясь на помойке. Он представления не имел, сколько он там пролежал. Во всяком случае уже темнело.

Горячая вода смыла боль, но дышать было еще трудно, и, когда он неосторожно кашлянул, ему показалось, что все внутренности оторвались. Он был весь в синяках с ног до головы.

Вовка старательно чистил его пиджак.

— У тебя отличный костюм, братан. Когда на тебе такая дерюга, поневоле чувствуешь себя человеком.

— Был отличный костюм, — угрюмо сказал Барский. — Он тебе нравится? У нас с тобой правда разные размеры, но ты его подгонишь. Давай я оставлю его тебе, а ты мне дай что-нибудь чистое.

— Ну-ну, — рассмеялся Вовка. — После хорошей чистки он будет как новенький. А одёжку я тебе одолжу. Потом вернёшь.

— Я не шучу. Костюм твой. — Барский взял сигарету из пачки, лежавшей на столе. — Я думаю, что ребята, которые испортили его, скоро купят мне новый. — И он с давно забытым трепетом затянулся «Беломором».

Вовка помолчал.

— Ну и взгляд же у тебя. Если ты на них так посмотришь, я думаю, они, действительно, купят тебе новый костюм. — Он показал ему на шкаф. — Покопайся там. Бери, что тебе подойдет.

Барский подобрал себе пару рабочих штанов серого цвета, рубашку в тон и какую-то хламиду вроде куртки. Он застегнул ремень с пустой кобурой, протер туфли тряпкой и сунул в них босые ноги. Взгляд Вовки остановился на пустой кобуре.

— Так куда же меня к черту занесло? — спросил Барский.

— Мы примерно в десяти кэмэ за окружной. Вон те огни — это ТЭЦ.

Барский обшарил свой пиджак и извлек из подкладки скатанные в спицы две купюры по сто долларов — эн-зэ на самый черный день, которого он не рассчитывал так быстро дождаться. Он развернул купюры и одну прижал бутылкой с пойлом, а другую сунул в карман.

— Как мне выбраться отсюда?

— Телефона тут нет, а то бы вызвали такси, — рассмеялся Вовка. — Единственно, что могу сделать, это договориться с водителем мусоровоза. Он сейчас как раз заезжает на свалку.

— Согласен на все, кроме катафалка. Пошли.

* * *

Водитель оказался армянином, развеселым парнем с гортанным голосом. Он обрадовался, что у него будет попутчик, и пообещал довезти клиента до города, тем более, что было по пути, но от предложенных денег гордо отказался. Потому что, как он сказал, «я еще на бомжах не наживался!»

Марина выбежала на балкон, когда мусоровоз с грохотом отъезжал от гостиницы. Она уставилась на Валерия, и он никак не мог сообразить, плачет она или смеется.

— Господи Боже мой! Это должно быть ужасно интересно. Иди и расскажи мне о своей новой работе.

Он с трудом поднялся по лестнице. Свалкой от него уже не пахло, но ничто не могло перебить мощный аромат желтого мыла. Сбросив с себя одежду, он схватил бутылку «Бон Аквы», закрыл глаза и пил прямо из горла, ощущая облегчение от того, что больше не нужно возиться с пуговицами на рубашке. Марина достала свежее бельё и вынула костюм из шкафа. Увидев синяки и ссадины, она вздрогнула и начала гладить их холодными пальцами, приговаривая:

— Барский, ради Бога, когда же ты научишься быть поосторожней?

Он улыбнулся разбитыми губами и подмигнул ей подбитым глазом.

— Я предлагаю конкурс. Угадай, сколько на мне синяков, и тебя ждет приз.

— Какой еще приз? — Она не могла смотреть на него. Он негромко рассмеялся. — Ты все равно еще долго не сможешь расплатиться со мной, даже если я угадаю.

Она помогла ему добраться до ванной, затем сама вымыла его, отвела в постель и поправила подушку.

— Дай-ка я тебе сготовлю твой любимый коктейль. А потом ты мне все расскажешь.

— Хорошо. Где Наташа?

— Она прислушалась к твоему совету и подыскивает себе новое жилье.

— Это хорошо, — вздохнул он. — Солнышко, как она сейчас? В полном расстройстве, я думаю?

Марина плеснула виски в стакан, положила лед и добавила содовой.

— Я не знаю, Барский. Она странная девочка. Невозможно догадаться, о чем она думает. За все время, пока мы были здесь, она практически не упоминала его имени. Когда я пробовала заговорить о нем, она уходила от разговора. Хочешь знать, что я думаю?

— Я-то, по крайней мере, и предположить ничего не могу.