Разберёмся по-семейному

— С этим «хорьхом» не все пока ясно, — сообщил детектив. — Канарис попользовался им лишь с месяц, машина постояла в его гараже, пока хозяина не расстреляли, затем она принадлежала миссии Красного Креста, которая бросила все и слиняла во время наших бомбежек. Потом машина перешла в руки советского коменданта восточной части Берлина, в 1949 году переехала в Москву и вместе с хозяином угодила под арест (у бывшего коменданта жена оказалась еврейкой, а вдобавок ко всему еще и стоматологом, ее угораздило чересчур болезненно выдернуть зубик у сынишки наркома и тот обвинил ее в участии в «заговоре врачей»). Всю семью быстренько расстреляли, но через год амнистировали, а имущество выставили на распродажу среди аппарата Старой площади. Тогда-то машину и приобрел зампредисполкома области, Григорий Степанович Бурмашев. Примерно через год она была зарегистрирована на его имя, и в интересующее вас время, 26 апреля 1966 года, владельцем был он. Бурмашев умер в пятьдесят девятом, угодив в тюрьму за взяточничество, но конфисковать у него ничего не сумели, потому что он архимудро всё своё имущество записывал на имя жены и родственников. Но его вдова ещё жива. За ней никаких грехов не числится, кроме того, что над ее домом развевается красный флаг и во дворе вечно гремят совковые гимны. Кстати, семейство очень зажиточное. Наворовали на сто лет вперед, думаю, еще и внукам останется. Большой дом в Колоколамске. Как вы и сказали, они продали машину в шестьдесят седьмом. Потом ей владел завмаг, которого шлепнули в шестьдесят восьмом, потом художник, которого взяли за наркоту в семьдесят третьем, потом руководитель спортобщества «Трудрезервы»…

— Которого взяли за антисоветчину в семьдесят пятом, — закончил Барский.

Собеседник помолчал, потом тихо произнес:

— Э-э-э… вообще-то за контрабанду и ввоз порнопродукции из-за рубежа, но если у вас есть другие данные…

— Нет, продолжайте.

— Пока нам не удалось найти ничего по последующим владельцам…

— Думаю и они пали жертвой этой проклятой машины. Последняя владелица этого «хорьха», слава Богу, жива, но машина и ей успела подгадить. Ну, хорошо. Существует какая-нибудь связь между Бурмашевым и Ризваном Казиевым? Или с другими, ему подобными?

— Тут все очень зыбко. Мы нашли одного старого пера, который работал в то время в облисполкоме. Он уверяет, что зампреды всю жизнь занимались отводом земельных участков под дачное строительство, садовые товарищества и прочее в этом роде. По его словам, Бурмашев первым организовал столь наглую распродажу земли в эпоху ее целомудренного распределения. Значительная часть средств прилипала к его рукам. Возможно, во времена хрущевской оттепели он рассчитывал, что грядут новые товарно-денежные отношения? Так или иначе, но он опередил свое время ровно на четверть века. Жил он тихо, шума вокруг него никогда не было. Его вдове, кстати, сейчас около шестидесяти, но говорят, что выглядит она, скорее, на пятьдесят, старички еще на нее засматриваются, а на курортах она производит фурор среди отставников. Говорят, что после ее отъезда количество микроинфарктов на душу отдыхающих резко повышается.

— Может быть, мне придется повидать ее. Где она живет? Ишь, куда забралась! — Он записал адрес. — Хорошо. Пожалуй, можете закрывать расследование. Так и скажите шефу, что с меня поллитра политуры.

Барский взглянул на часы и вернулся к Красилину. Было двадцать минут двенадцатого.

— Ты когда-нибудь бывал в Колоколамске? — спросил он.

— Один раз доводилось, — ответил Красилин. — Боюсь, что без смокинга тебя и на пять километров к этой деревушке не подпустят.

— Может быть, обойдусь одной корочкой? — предположил Барский, доставая спецпропуск, украшенный двуглавыми орлами и печатями. — Сколько тебе понадобится времени, чтобы подбросить меня туда?

— Пока я получаю пятьсот штук в день за то, что вообще никуда не летаю. Выясни это у моего начальства, а за мной дело не станет.

— Ну что же, попробуем пройтись по верхам. — Валерий набрал номер генерала, курирующего автоинспекцию.

— Дядя Женя? Это ваш незадавшийся зять говорит. Как поживает Симочка? Мне надо заскочить в Колоколамск. Сможете дать мне какой-нибудь вертолет? Нет, пилот должен будет подождать меня там. Я думаю, что на все уйдет меньше трех часов. Сам я сейчас не на службе, но дело это сугубо федеральное.

— А хоть бы оно и не было федеральным, так мы его сделаем таким. Подожди. — Барский не успел выкурить полсигареты, как генерал снова взял трубку. — Сейчас как раз готовится к вылету одна «вертушка». Будь в аэропорту Жуковского через полчаса. Подходит?

— Это прекрасно. Но я смогу добраться туда за полчаса только если мне очень повезет перехватить другой вертолёт.

— Тогда подожди. Я пришлю за тобой машину. Другая будет ждать в Колоколамске.

— Еще раз спасибо, дядь Жень. Вам может нагореть, если из этого ничего не выйдет.

— Уже обоссался, — фыркнул генерал и повесил трубку.

Барский улыбнулся. У него стало легко на душе. Он достал из ящика зубную щетку, пасту и удостоверение сотрудника УВД, затем плеснул Красилину и себе.