Разбилось зеркало, звеня...

— Конечно. Я не скажу ей ни слова, — произнесла миссис Бэнтри. — Я обычно об этом даже не упоминаю. Эго все было так давно. Но, может, она — я имею в виду Марину Грегг — уже сама об этом слышала?

— Навряд ли, — заметила Элла Зилински. — Она сейчас почти не связана с внешним миром. Кинозвезды вообще, знаете ли, ведут довольно замкнутую жизнь. Они нуждаются в постоянной заботе, ведь каждое соприкосновение с реальностью наносит им болезненные раны, а уж особенно Марина. Вы, наверное, слышали, что она была серьезно больна последние два года? Только недавно ей стало лучше.

— Ей, кажется, понравился этот дом, — заметила миссис Бэнтри. — Она выглядит вполне счастливой.

— Это счастье у нее, как мне кажется, продлится года два, — сказала Элла.

— Не больше?

Нет. Марина из тех людей, которым всегда кажется, что они осуществили мечту всей своей жизни. Жизнь, однако, не так проста, вы согласны со мной?

— Да, — убежденно произнесла миссис Бэнтри. — Вы правы.

— Для него жэ ужасно много значит, будет она здесь счастлива или нет, — заметила мисс Зилински. Затем она проглотила еще парочку сандвичей с видом человека, спешно набивающего свой желудок, дабы не опоздать на поезд. — А он, знаете ли, гений, — продолжала она. — Вы видели что-нибудь из его фильмов?

Миссис Бэнтри немного смутилась. Сидя в кино, она всегда была поглощена самой картиной и не обращала внимания на длинный список режиссеров, операторов, продюсеров и других кинодеятелей. Очень часто она пропускала даже имена кинозвезд. Однако ей не хотелось, чтобы кто-то обратил внимание на этот ее недостаток.

— Я всегда забываю названия, — ответила она уклончиво.

— Конечно, его путь наверх был довольно труден, — продолжала Элла Зилински. — Марины он добивался, как и всего другого, с боем. А ее не столь трудно получить, сколь удержать. Она должна быть счастлива, а это далеко не так просто — делать людей счастливыми. Если только… если… они… они не… — Она запнулась.

— Если только они не оптимисты по натуре, — пришла ей на помощь миссис Бэнтри. — Некоторым, — задумчиво добавила она, — очень нравится считать себя несчастными.

— О, Марина не из их числа, — покачала головой Элла Зилински. — Поэтому-то у нее такой переменчивый характер. Вы знаете, сейчас она, например, счастлива, даже чересчур, всем довольна и великолепно себя чувствует. А стоит произойти какой-нибудь мелкой неприятности, и она впадает в другую крайность.

— Полагаю, это называют темпераментом, — неопределенно заметила миссис Бэнтри.

— Да, это верно, — согласилась Элла Зилински. — Темперамент. У них у всех он есть, этот темперамент, но у Марины его больше, чем у других. Мне ли этого не знать! Я могла бы вам столько рассказать о ней! — Она съела последний сандвич. — Слава богу, я всего лишь секретарь ее мужа.

Глава 5

Открытие в Госсингтон-холле большого праздника в пользу Ассоциации госпиталя Святого Джона привлекло внимание огромного количества людей. Входные билеты стоимостью в один шиллинг были молниеносно раскуплены. Этому в немалой степени способствовала ясная солнечная погода, но главным, без сомнения, было желание местных жителей посмотреть, что же проделали с Госсингтон-холлом эти «киношники». Высказывались совершенно невероятные предположения. Наибольший интерес вызвал плавательный бассейн. Ведь, как известно, бытует мнение, что звезды Голливуда проводят все свое свободное время, принимая солнечные ванны у бассейнов, окруженных экзотической природой. О том, что климат Голливуда гораздо больше подходит для солнечных ванн, чем климат Сент Мэри Мид, все как-то позабыли. В конце концов, в Англии летом тоже бывают дни, когда газеты публикуют заметки о том, как в жару сохранить продукты и приготовить прохладительные напитки. В общем, бассейн не обманул ничьих ожиданий. Это был большой водоем с прозрачной лазурной водой, рядом находился пестро раскрашенный павильон для переодевания, а весь бассейн был окружен живой изгородью и кустами. Реакция посетителей была точно такой, как можно было ожидать, и весь сад наполнился восторженными возгласами.

— О-о, как красиво!

— Ничего бы не пожалел, чтобы искупаться здесь!

— Это очень похоже на дом отдыха, в котором я недавно побывал.

— Разврат и роскошь, вот что это такое! Это следует запретить!

— Взгляните на этот мрамор! Он, наверное, стоит целую кучу денег!

— Не понимаю, почему эти люди так привыкли швыряться деньгами?

— Может быть, это покажут по телеку? Вот было бы здорово!

Даже мистер Сэмпсон, старейший житель Сент Мэри Мид, с гордостью заявлявший, что ему уже 96 лет, хотя его родные упорно утверждали, что ему только 88, приплелся сюда, громко стуча палкой, чтобы взглянуть на это великое событие. Всему, что он видел, он давал самую высокую оценку: «Черт побери!»

— Да, здесь будет царствовать разврат! Голые мужчины, пьющие женщины, наркоманы! В общем, так, как пишут в газетах. Да, — промолвил мистер Сэмпсон, с удовольствием причмокивая губами, — ну и разврат здесь будет!