Разбитая любовь

Наверное, мне показалось.

Не может быть!

Я заморгала и почувствовала, что мои губы дрожат. Среди разводов, выполненных черными чернилами можно было рассмотреть имя. Контуры еле уловимы, поскольку вокруг все было заполнено каким-то орнаментом, но это точно какое-то имя! Три маленьких буквы. Эми. Мое имя у него на груди, прямо со стороны сердца! Мне пришлось резко отвернуться, чтобы скрыть слезы, которые отчаянно просились наружу. Я закрыла глаза и сидела так, пока Рейнер вытирал мое тело.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я издала дрожащий вздох.

— А, да…

— Точно?

— Да, — вяло улыбнулась.

Я ждала, что он уйдет, но вместо этого он лег рядом на кровать и взял меня за руку.

Такой маленький жест…. Но для меня он означал целую вселенную.

Если бы ты только знал.

~*~*~*~

— Ты весь изрисован, — обратилась я к Рейнеру. Мы лежали бок о бок и смотрели в потолок.

— Да. Люблю татуировки.

— А я никогда не могла решиться сделать что-то подобное, — улыбнулась я.

— Возможно, это и к лучшему, — пробормотал он и подвинулся так, что наши ноги соприкоснулись. — Стоит только начать, потом очень сложно остановиться.

— Наверное, у татуировок есть свое значение? — взволнованно поинтересовалась я в надежде, что он упомянет тату с моим именем.

— Да, каждая из них что-то значит.

— Не хочешь поделиться? — предложила я, Рейнер повернулся на бок и, подперев голову рукой, глядел на меня сверху вниз.

— Те, что на спине – скрывают шрамы.

Я вытаращила глаза.

— Шрамы?

— Да. У меня их немало.

Если мне не изменяет память, у него никогда не было шрамов. Что же черт возьми с ним произошло? Откуда такое количество шрамов, которые ему пришлось даже закрашивать чернилами? Все эти мысли и его постоянная неопределенность давали весомый повод думать, что все дело в каком-то несчастном случае.

— Ты побывал в аварии или что-то вроде этого? — осторожно предположила я.

— Что-то вроде этого.

Тот же самый ответ. Всегда один и тот же ответ.

— Ладно, не хочешь рассказывать. Я поняла. И я это уважаю.

Нет. На самом деле нет.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Но мне все еще любопытно услышать про татуировки. Остальные что обозначают? — я показала на нижнюю часть живота, где была изображена красивая гравированная цепь с замочком на конце.

— Эта татуировка олицетворяет заточение и свободу.

Я пробежалась пальцами по рисунку и Рейнер вздрогнул, однако не остановил меня, и я продолжала прикасаться.

— А эта? — спросила я, задержав взгляд на алой розе, свисающей на конце цепи, словно из последних сил.

— Это в честь Пиппы.

Надеюсь, что он не заметил, как я встрепенулась всем телом в ответ на услышанное.

— И что это означает? — я изо всех сил старалась разговаривать нормальным тоном.

— То же самое, только в более душевном варианте.

О, Господи.

— А эта? — я указала на свое имя, изображенное в области сердца.

— Имя или орнамент вокруг него?

— И то и другое, — ответила я.

— Имя принадлежит девушке, которую я знал когда-то.

— Когда-то? — непринужденно спросила я.

— Да. Она была моим лучшим другом детства. Я это точно знаю. Все остальные воспоминания очень расплывчаты.

— Ты не помнишь?

Рейнер пожал плечами.

— Иногда бывает так, что наши воспоминания находятся не там, где им положено быть. Но я точно помню, что она всегда любила меня. И для меня она была дороже всего на свете.

В груди все сжалось. Мне захотелось броситься ему на шею, сказать, что все будет хорошо. Хотелось, чтобы он знал, что не одинок. Что та девчонка все еще рядом с ним, хотя он даже не подозревает об этом.

— Должно быть она была особенной, раз занимала такое огромное место в твоем сердце.

Он улыбнулся и его пальцы коснулись татуировки, поглаживая ее.

— Да, — сказал Рейнер, взгляд стал несколько отстраненным. — Она наверняка была особенной.

— Как случилось, что ваша дружба прекратилась?

— Я попал в переделку, кое-что произошло и….

И... Снова «и». И. Боже, да ответь ты уже!

— И? — незамедлительно выпалила я.

— Я уже не был прежним. Прошлое нужно оставлять в прошлом.

Господи, мне хотелось взметнуться и закричать. Сказать, что эта девушка сделала бы для него все, чтобы он только вернулся, чтобы знать, что с ним все в порядке! Она бы помогла ему! Господи! Да я бы всю жизнь ему отдала!

— Не думаю, что настоящего друга можно таким оттолкнуть, — смело прокомментировала я.

— Нет, это бы ее не оттолкнуло, но знаешь, что бы ее действительно ранило? Это то, что я очень многого не помню. Все очень туманно. Я даже не могу вспомнить ее лицо. В голове просто образ человека, к которому я относился с огромной теплотой. У меня размытые воспоминания о том времени, что мы провели с ней вместе. А вся остальная часть моей жизни всего лишь смутный хаос.

— Мне очень жаль, — это все, что я смогла ответить.

Но теперь я знала точно: Рейнер не узнал меня, потому что все стерлось из его памяти.

А это давало мне какую-то надежду.

Пусть совсем маленькую.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ТОГДА – МАЛИ

Это неправильно.

Он наверняка не обрадуется.