Разбитая музыка

Из тех денег, что я зарабатываю, помогая отцу развозить молоко, мне удалось скопить достаточно для покупки новой акустической гитары, на которую я давно положил глаз. Уже три месяца она висит на стене в музыкальном магазине Брэдфорда. Каждый вечер я прихожу посмотреть на нее после школы и втайне молюсь, чтобы никто не купил ее раньше меня. Это красивый инструмент из светлого полированного дерева со стальными струнами, черным грифом и тонкой резьбой вокруг отверстия на корпусе. Гитара стоит шестнадцать гиней — большие деньги, но я впервые по-настоящему влюблен. В первый раз я услышал Beatles, когда учился в последнем классе начальной школы. Дело было в раздевалке бассейна. Мистер Лоу только что провел с нашим классом очередное беспорядочное и очень шумное купание в бассейне — «провел», в сущности, означает проследил, чтобы никто не утонул. В раздевалке царила суета. Вытираясь и обсыхая, мы, по своему обыкновению, хлестали друг друга полотенцами по гениталиям. Именно в этот момент из транзисторного приемника, висевшего в углу, послышались первые такты «Love me do». Эффект был поразительный. В этом разреженном, скупом звуке было что-то, что немедленно положило конец нашим грубым играм. Одинокая губная гармоника Джона, бас-гитара Пола, игравшая «на два такта», и их голосоведение шло параллельными квинтами до третьей пониженной ступени, сменяясь одноголосием во время припева. Конечно, в те времена я не смог бы описать этого так, как сейчас, но интуитивно почувствовал нечто значительное, даже революционное в этом лаконичном, экономном обращении со звуком, и, что интересно, то же самое ощутили и все остальные. К тому времени, как песня «She Loves You» заняла первое место в списке хитов, я уже учился в гимназии, но в восторг меня привел не столько откровенный примитивизм хора, поющего «yeah, yeah, yeah», сколько аккорд соль мажор с добавочной секстой, который по-особенному окрашивал завершение коды. В это клише, давным-давно эксплуатируемое танцевальными группами, Beatles привнесли какую-то тонкую, неуловимую иронию. Конечно, и этого я не мог еще тогда сформулировать словами, но я инстинктивно чувствовал намек на некую изысканность, не ощущавшуюся в популярной музыке, которую я слушал до тех пор. Beatles достигнут большого совершенства в умении включать в свои песни самые разнообразные музыкальные формы, будь то классическая или народная музыка, рок-н-ролл или блюз, индийская paгa или водевиль — головокружительное и одновременно цельное смешение идей, перекидывающих мосты к целому букету разных культур сразу. Это была музыка без границ, универсальный саундтрек для поколения, которое вообразило, что может изменить мир. Джим Берримен в биографии под названием «Стинг в рассказах», которая в остальных отношениях заслуживает самой высокой оценки, утверждает, что я стоял на улице перед городским концертным залом, когда в 1963 году там выступала легендарная четверка, и будто бы умудрился заполучить прядь волос Маккартни. Это, конечно, вымысел, кардинальным образом расходящийся с теми интеллектуальными запросами, которые были у меня в то время. Однако невозможно переоценить то влияние, которое в молодые годы оказали на меня Beatles. A тот факт, что их происхождение было сходно с моим, заложил основу моим планам о побеге и славе, которые я вынашивал в своем воображении. И Леннон, и Маккартни были из скромных семей и учились в гимназии в Ливерпуле — городе, очень напоминающем Ньюкасл. После первых заметных успехов, когда их музыка начала занимать места в горячей десятке, они покорили весь мир своими песнями. Целому поколению музыкантов это прибавило уверенности в себе и дало право хотя бы попытаться повторить их подвиг.