Разбитая жизнь

Андрей извивался, снедаемый болью и отвращением. Жилистые пальцы вцепились в горло, воздуха не хватало. Фонарь не разбился, лежал на полу и озарял пространство моргающим светом. Лучше бы не видеть это чудовище… Он задыхался, что-то пытался мычать и уже откровенно паниковал. На поясе под балахоном находился нож в чехле, но как до него дотянуться? Руки были сдавлены прессующей его тушей. С неимоверным трудом он вытащил правую руку, но мог ее перемещать только вверх, до рукоятки все равно не достать. А Циклоп уже торжествующе рычал, железные пальцы сжали трахею, он с ужасом познал, как это бывает, когда жизнь высачивается по каплям… Андрей с ревом и нечеловеческим усилием вывернул локоть левой руки и стал давить большим пальцем на единственный глаз противника. Циклоп замычал, извергая хрипы, это было самое ценное, что у него оставалось! Но, кажется, и этого лишился — палец проваливался в глазную впадину, его обтекало что-то желейное, мерзкое. Пальцы Циклопа не отпускали горло, но ослабла хватка, он отпрянул — теперь до середины корпуса их разделяло сантиметров двадцать пустого пространства. Андрей просунул правую руку, дотянулся до рукоятки в чехле. Крайне неудобно, пришлось изловчиться, в результате он сжал рукоятку не нижним, а верхним хватом, что полностью исключало удар по корпусу. Оба орали, извивались, небольшой «люфт», крохотная степень свободы, и лезвие вонзилось до упора в орущую глотку главаря!

Циклоп подавился, разразился фонтаном, но Андрей уже отшвыривал его от себя. Мышцы болели просто зверски. Он встал на корточки, дотянулся до фонаря. Циклоп вставал на «мостик» — выгибался коромыслом. Изо рта торчала рукоятка ножа. Лезвие продырявило небо, достало, очевидно, до мозга, учинив по дороге перестройку костной ткани. Из Циклопа текло, как из лопнувшей трубы. Вытаскивать свой нож из этого безобразия откровенно не хотелось. Но пришлось. Он похлопал Циклопа по плечу, мол, давай, не кашляй, отполз и несколько минут приходил в себя. Он мог бы запастись боеприпасами, но голова не варила. Обвел дрожащим светом арену побоища, хрипло засмеялся:

— Что, подонки, всухую я вас? — Андрей вытянул руку, смастерив причудливую конфигурацию из кукиша и среднего пальца, еще и ударил по сгибу локтя, чтобы доходчивее было. После этого развернулся и с чувством выполненного долга побрел назад.

Несколько раз он опирался на стену и извергал водопады рвоты. Снова тащился, обретая ясность в голове и силу в конечностях. К обрыву у «предбанника» он подошел практически живым человеком. Постоял, прислушался. В подземелье было тихо. На означенном отрезке пути он не встретил ни одного живого существа. Периодически попадались мертвые. Он вскарабкался на обрыв, поволокся дальше, соблюдая меры предосторожности. Все кончилось. На улице все жило своей жизнью, было слышно пение птиц, стрекотали кузнечики. Между обрывом и выходом из пещеры валялись посеченные осколками тела. Все были мертвы. Одному оторвало руку, у другого в груди зияла дыра размером с Хакасию. Эффектная девица разбросала конечности, ее лицо было залито кровью. В мертвой женской красоте всегда имеется что-то интригующее. Он тупо разглядывал женщину-вамп, потом помотал головой, избавляясь от дури, опасливо приблизился к выходу, высунул нос. Не мог он всех убить! Однако получалось, что убил. А если кто-то выжил, то предпочитал держаться подальше. Он побрел обратно, скатился с горки, запнувшись о хладный труп, побрел по петляющему тоннелю — туда, где оставил что-то важное…

Андрей скатился в ямку, подавая звуковые сигналы. С трепещущим сердцем вытаскивал из ниши дрожащее тельце:

— Все в порядке, девочка?

— Нет… — Даша заплакала, повисла у него на шее. — По мне будто «КамАЗ» проехался…

— То есть состояние как бы ничего? — пошутил Андрей.

— Да, ничего… — она шмыгнула носом. — Состояние средней тяжести — нормальное состояние. Ты уже наигрался?

— Вполне. Решил небольшую проблему. Чувствуешь, что в мире стало чище?

Она невольно потянула носом:

— Потом пахнет. А еще горелым… О боже! — Она снова задрожала. — Ты их всех убил?

— Мне пришлось, — попытался оправдаться Андрей. — Я решил сделать доброе дело и понял, что никакие жертвы и разрушения меня не остановят.

— Ты шутишь? — не поняла девушка.

— Нет, я запредельно серьезен. Но, извини, нуждаюсь в восстановлении. Так что можешь не считать меня универсальным решением любой проблемы… — Он отполз к стене, прижался к ней затылком и стал дожидаться, пока утихнет разогнавшееся сердце. Даша подползла, прижалась к нему, погладила по пыльной щеке, проговорив:

— Викинг ты мой…

Сердце сдавило.

— Отдохни… — шептала девушка, устраиваясь у него на коленях. — Отдохни, сколько нужно, мы никуда не спешим, можем тут пожить, оформить собственность… Ерунда, что мы голодные, что я себе уже все отморозила… И, кстати, пока тебя не было, ко мне явился страшный гном с седой бородой и настойчиво уговаривал стать его Дюймовочкой. Он пытался меня отсюда вытащить, но я сопротивлялась. Теперь гадаю — то ли сон, то ли бред, то ли ко мне действительно кто-то приходил…