Разбитое сердце Матильды Кшесинской

–  А что, завлекательная была картина! – хохотнул чуть сконфуженный «мальчишка». – Они ничего не носят под юбками, никаких панталон. Корсетов не носят. Зато раздеваются быстро: раз – и голенькая. А наши… Это ужас! Ты знаешь, я один раз подсмотрел, как переодевались Ксения и ее учительница гимнастики. Я их сначала когда увидел – они были уже в гимнастических костюмах. Это просто туники ниже колен, ноги голые, руки голые… Панталоны они не снимали, было очень смешно, когда ноги начали задирать. У женщин же штанины не сшиты, оказывается. Ну да, а как иначе делать пи-пи? И вообще, если приходит любовник… немыслимо же: корсет снять, потом надеть… Для этого и придумали штанины не сшивать, а вовсе не только для пи-пи.

–  Ну и что ты там разглядел у Ксении и у этой гимнастки?

–  Да я на Ксению не больно-то смотрел, сестра, это грех, да ведь она и девчонка еще. А вот гимнастка ладненькая такая. Ноги задирает очень высоко. Один раз там, в прорези, что-то мелькнуло, такое темное… Меня как жаром обдало! Но только раз удалось увидеть. Но она уж больно много трещала про эту свою гимнастику! Не просто там «раз-два-три, наклонитесь влево, вправо, ваше высочество, поднимите руки» и все такое. Она Ксении про какого-то мсье Демени рассказывала, который придумал как-то там особенно мышцы расслаблять и напрягать, и еще про мадам Месендик [7], которая создала гимнастику для женщин. Что-то там про ритм дыхания, связанный с движениями, про то, что все движения должны делаться без остановок между фазами, это, мол, обеспечит правильное кровообращение и не вызовет усталости в мышцах. Я слушать устал! И вот, наконец, Ксении это надоело. Она позвала камер-фрейлину, начали одеваться. Гимнастка сама изловчалась, а Ксении мадемуазель помогала. Ты не поверишь! Я даже не знал, что женщины на себя столько напяливают! Чулки, панталоны… Очень мило ножки в чулочках тугих смотрятся, как ножки балерин в трико! Оказывается, чулки на подвязках держатся, а я, когда был маленький, думал, что девчонки так и носят все время лифчики с резинками, знаешь, какие только на беби надевают, на меня тоже надевали. Я отлично помню! А оказывается, девчонки носят круглые резинки. У Ксении очень красивые были, розовые, а у гимнастки просто коричневые. Скучный цвет, надо носить или красное, или черное, тогда в паху волнительно делается, прямо как жеребеночек начинаешь взбрыкивать! Ну вот… потом надели легонькие такие батистовые сорочки до середины икры. Очень красивые рубашечки – беленькие, с кружевом, лямочки тоненькие… ах, мило! Кружево на самых кончиках грудей топорщится… Ну просто две дуси! Потом девчонок запаковали в корсеты, да еще затянули их. Дышать, наверное, ужасно тяжело, но грудки у гимнастки красиво поднялись и даже у Ксении, хотя там еще подниматься особо нечему… Потом они надели нижние юбки полотняные, с воланами – и все, ножки скрылись. Потом Ксении на корсет еще такую льняную кофточку напялили, я не знал, как она называется. Гимнастка ее не надела, я слышал, как Ксения спросила: «А вы не носите corset cover? Хорошо вам. А меня заставляют!» Потом прикрепили на поясницы такие особенные подушечки – это для турнюров. И еще одну нижнюю юбку, полотняную, такого же цвета, как платье или верхняя юбка. Бедные женщины! Я даже устал смотреть. Они одевались дольше, чем урок шел. Тоска, как им тяжело! Хорошо, что этот разрез на панталонах есть, ну, для мужских надобностей. Чтоб побыстрее можно было постебаться. А то, пока она разденется, так все желание пройдет.

–  Постебаться? Какие он слова знает! Желание? Ты способен испытывать желание? А что ж с цыганкой той не попробовал постебаться, как ее звали, Саша? Ух, как она к тебе лезла, помнишь? Только что штаны с тебя не сняла.

–  Ты что? Как я мог? Чтобы потом на всех углах трещали: мол, цесаревич оскоромился с какой-то цыганкой?! Хоть ты мне и талдычишь, что я никудышный наследник престола, но все же я свое звание понимаю и честь свою блюду.

–  Честь блюдешь? Нет, правда? Расскажи это кому-нибудь другому. Я-то тебя знаю. На самом деле ты стыдишься того, что ничего не умеешь. Боишься, вдруг оплошаешь с женщиной, а она пойдет трезвонить на всех углах, что мужчина, который со своим удилищем не может справиться, – слабак и неудачник. И толку с такого царя не будет, потому что он и с Россией не совладает, как с бабой не совладал.

–  Ну да… Ну ты правильно говоришь. Я еще никогда и ни с кем… Я так не могу – в углу притиснуть и юбку задрать, как некоторые из нашего полка. Так у меня не получится. Мне надо долго на женщину смотреть, на ее ножки. Вот почему я в балет ездить люблю. Ах, как меня возбуждают женские ножки! Это просто сойти с ума! Я даже не соображаю, о чем балет, иногда даже музыку не слышу – все на ножки смотрю.

–  Ну что ж, не ты один такой. Сам знаешь про своих дедов двоюродных. Оба хороши были, что Константин Николаевич, что Николай Николаевич. Один от Анны Кузнецовой разума лишился, другой от Катеньки Числовой. Слышал небось?