Разбитое стекло

Думая обо всем этом, Илья тщательно изучал журнал посещений Юлиного компьютера. Наконец дошел до Фейсбука. Стал искать последние запросы, которые делала Юля в этой соцсети. И даже не удивился, когда одной из первых перед ним возникла знакомая фамилия. Сосновская. Только умершую преподавательницу звали Инна Витальевна. А Юлия искала профиль Камиллы Сосновской. Причем сначала она запрашивала Камиллу Касаткину. Но не получив нужного результата, стала искать дальше и запросила Камиллу Сосновскую. Стало быть, она знала только нужное имя, но не была уверена в фамилии. Профиль Камиллы Сосновской был не столь информативен, как хотелось бы Илье. Женщина, бесспорно, была хороша. В ней было очарование вневременной красоты, которая не признает веяний моды и признанных канонов. Изысканная бледность, изящная посадка головы… По фотографиям о ней много не скажешь. Не бедствует, живет, по всей видимости, в собственном коттедже. Путешествует. Имеет забавную рыжую собачку. Двадцать восемь лет, но семьи нет. В разводе? Вдова?

Илья закрыл профиль неизвестной красивой девушки, а сам думал о той женщине, которая погибла почти двадцать лет назад. Простое сопоставление годов и дат наводило на мысль о том, что Камилла – дочь той самой Инны Сосновской, которая умерла девятнадцать лет назад от анафилактического шока. Но почему Юлия интересовалась всей этой историей? Зачем ей было копаться в прошлой жизни чужих людей? В какой-то момент Илья чуть не свернул в сторону дома, передумав ехать в музыкальное училище. В конце концов, мало ли по какой причине человек может интересоваться делами давно минувших дней? Но по первому впечатлению, которое составил о Юлии Илья, она не относилась к числу тех, кого очень сильно волнует род человеческий. Он прогнал прочь неправильные мысли и поехал туда, где мог увидеть в черной рамке портрет женщины, которую зачем-то искала Юлия и которую теперь неизвестно зачем ищет он сам.

Холл перед Большим залом был торжественен и тих. Приятно поскрипывал паркет, из соседней двери доносились звуки скрипки, перемежающиеся монотонным, недовольным голосом преподавателя. Илья невольно затаил дыхание. Портретов в черных рамках было три: на двух были седовласые, почтенные мужчины, на третьем – молодая женщина со слегка затуманенным взором. Инна Сосновская. Годы жизни. Преподаватель теории музыки. Илья сделал снимок на свой смартфон. Пригодится ли он ему? Скорее всего, нет. Но он привык тщательно делать свою работу.

Эта же привычка погнала его туда, где двадцать лет назад жила Инна Сосновская. Это был добротный дом со стенами, уютно увитыми диким виноградом. Во дворе стояли дорогие машины, что наводило на мысль о том, что эта недвижимость в центре города нынче в большой цене. Илья высчитал подъезд, в котором должна была находиться квартира Инны Сосновской, сел на скамеечку. Как назло, ни одной старушки во дворе не наблюдалось, поговорить оказалось не с кем. В такие моменты Илья жалел, что он не курит. Курящий мужчина не вызывает сомнений в своих текущих намерениях – приспичило, сел затянуться. Некурящий вызывает подозрения. Что высматривает? Что вынюхивает? Правда, сигарету успешно можно было заменить телефоном. Илья около часа сосредоточенно копался в гаджете, пока рядом с ним не материализовалась пожилая женщина со старушкой-таксой. Собачка посмотрела на Илью, убедительно тявкнула и перевела взгляд блестящих черных глазок на кошку, которая мирно умывалась, сидя на клумбе, покрытой пожухлыми пурпурными космеями. Возрастное ожирение не позволяло таксе оперативно согнать нахалку с клумбы, она предупредительно зарычала и стала осторожно продвигаться в направлении кошки. Та продолжала намывать полосатую мордочку, всем своим видом показывая, что присутствие собаки ей нисколько не мешает. Раздражение таксы нарастало с каждой минутой, наконец старая брюзга не выдержала и выдала отчаянную тираду.

– Хватит брехать, что ты разошлась? – осадила ее хозяйка.

Собака не унималась. Тем временем кошка закончила туалет, взглянула на разрывающуюся от лая старушку-таксу со снисходительным пренебрежением, развернулась на сто восемьдесят градусов и ленивой, медленной походочкой пошла прочь. Через пару шагов она остановилась, сделала маленькое кошачье дело, прикопала результат лапками и, высоко подняв хвостик, пошла по своим делам. От такой дерзости такса сначала оторопела, потом все-таки сделала вид, что намерена преследовать наглое животное. Засеменила в том направлении, куда пошла кошка, но куда там – той уже и в помине не было.

– Таксу не переделаешь, даже если старенькая, – заметил Илья, – охотница.

– Этой охотнице сто лет в обед, – откликнулась женщина, – а все туда же. Один раз уже получила по морде, теперь только издали на кошек брешет, близко боится подходить.

– Ну да, кошки чувствуют, что опасности нет, – ответил Илья, охотно поддерживая тему, – была бы собачка молоденькой, кошка сразу бы на дереве оказалась.

– Это точно, когда-то кошки при одном ее виде разбегались, гоняла их по всему двору.