Разбитое Стекло

Никто из арурими не проронил ни слова. Они пошли по следам. Они отслеживали Призрака через окольные пути Хескалифоса, через переулки и служебные входы, скрытые кустами и деревьями, пока след убийцы не начал идти вниз по склону холма. Они последовали за ним прямо к белым мраморным колоннам и камню здания, которое было так тщательно защищено очищающими заклинаниями, что все следы убийцы были потеряны. Изрыгаемые Дэймой ругательства заставили жрецов выйти наружу, чтобы узнать, кто поднял такой ужасный шум.

Увидев их, Дэйма буквально заскрипел зубами. Убийца исчез в глубине хескалифосского храма Всевидящего. Он занёс скверну в основание храма, где сторожевые заклятья стёрли все его следы. Он вновь сумел стать буквально призраком, оборвав такой чёткий след, что Дэйма мог бы следовать ему даже с завязанными глазами.

— Ты слишком много на себя берёшь, ‑ сообщила Дэйме одна из жриц. Она нашла его на ступенях храма, где он ждал, пока его люди обыскивали его наружную часть, на случай если Призрак не исчез в служебных тоннелях. ‑ Ты думаешь, что магия — это не сила природы, а что-то мёртвое, как инструмент, который можно использовать, ‑ продолжила она, встав рядом с ним. Она была одета как высокопоставленная жрица. И возраст был подходящий, учитывая окружавшие её глаза морщины, образовавшиеся в течение долгих служб. У неё был прямой нос с тонкими ноздрями, её тонкие губы были окрашены в красный цвет того же оттенка, что и её накидка.

— Магия не мёртвая, ‑ возразил Дэйма, ища взглядом своих арурими. ‑ Но она — инструмент, механизм, который мы можем использовать, чтобы восстановить баланс справедливости.

Жрица покачала головой:

— Магия — живая сила, которая повинуется своему распорядку и своим законам. Мы должны принять это, и научиться с этим жить, для нашего же собственного спокойствия. Магия не оставляет нам выбора.

Дэйма упрямо покачал головой. Он терпеть не мог отсутствие выбора.

Жрица положила ладонь ему на плечо. Дэйма осторожно посмотрел на неё. До сих пор его встречи с этой частью жречества были чуть менее чем поощряющими.

— Твоё сердце — в Тариосе, Дэймакос Номасдина, ‑ сказала она ему.

Дэйма вздрогнул. Он не называл своего имени, не желая быть наказанным за отслеживание осквернённых следов убийцы.

— Ты — истинный и благородный слуга нашего города, ‑ продолжала жрица. ‑ Когда Призрак попадёт в твои руки, возвращайся сюда. Я позабочусь, чтобы ты был очищен ритуалом и магией, чтобы мог беспрепятственно продолжать свою работу. Я верю, что твой клан гордится таким преданным гражданином. ‑ Она начертила на лбу Дэйма круг Всевидящего, поклонилась, и вернулась обратно в храм. Дэйма глазел ей вслед, раскрыв рот.

— Даской. ‑ В глубоком, сочном голосе Мажнуны присутствовало благоговение. Арурим подошла, пока Дэйма говорил с жрицей. ‑ Вас благословила И́тра Па́пуфос!

Спина Дэймы покрылась гусиной кожей. Верховная жрица Всевидящего почти никогда не показывалась на публике. Её молитвы хранили Тариос; её считали земным голосом Всевидящего.

Она наложила на него свою ладонь прямо на виду у горстки жрецов и арурими. Она назвала его «преданным гражданином». И она практически сказала ему, что он сможет находить убийц, не заботясь о скверне — после того, как поймает Призрака.

Глава 13

Худшей частью всего этого была путаница, думала Трис, на ощупь пробираясь по Имперскому Переулку. Она чувствовала себя так, будто прошла сквозь опал, когда попробовала заклинания из «Пути Ветров» — опал, в котором жили блестящие цветные точки, которые грозили перегрузить её зрение. Ни одна из них не составляла для неё никакой картины, дело даже не доходило до чего-то подобного вчерашнему мельком увиденному марлевому крылу бабочки. Что ещё хуже, они наполовину ослепили её — в Капике, где слепота была не особо хорошим качеством. Этой ночью с ней были Чайм и Медвежонок, и ветерки могли её предупредить, но у неё кружилась голова. Она время от времени теряла ориентацию.

— Довольно, ‑ сказала Трис своим спутникам. ‑ Просто придётся попробовать снова на следующий день.

Чайм потёрлась головой о щеку Трис. Девушка вздохнула, и закрыла глаза, усилием воли сняв заклинание. Наконец она надела обратно свои очки, и вернулась к Фэрузе. Она сомневалась, что приливы в её крови и костях позволят ей заснуть, но, по крайней мере, она сможет ещё почитать. Может быть, был способ разобрать все эти светящиеся точки, чтобы они показали ей что-то реальное.

Собравшись было подняться со второго этажа Квартир Фэрузы на третий, она увидела, что Чайм скребётся в открытую дверь Киса. Трис заглянула внутрь. Её ученик лежал в своей кровати с открытыми глазами, наблюдая в свете свечи за тенями на потолке. Когда она вошла, он натянул одеяло до своей голой груди, и грустно улыбнулся:

— Да, им пришлось отправить меня обратно, потому что я был вымотан. Пожалуйста, не говори мне «я же говорила», ‑ взмолился он.

Трис села на стул, Чайм устроилась у её ног, Медвежонок со стоном растянулся в дверях.