Разбитые. Как закалялась сталь (СИ)

Драко Малфой не умел любить. Он понятия не имел, что это за чувство такое, когда ты жизнь готов отдать за другого, когда смотришь и видишь лишь хорошее, когда привязан настолько сильно, что при расставании горло сдавливается путами, и шипы на них прокалывают кожу, заставляя захлёбываться в собственной крови.

Драко не знал, как можно потерять воздух с уходом одного-единственного человека. Это было невозможно.

Он всегда считал, что все эти глупые сопливые романы с восхвалениями этого непонятного чувства, все шепотки девчонок и мечтательные взгляды окружавших его людей, все глупые поступки — как написание стихов профессору или предательство собственной невесты, чтобы ухватить смазанный поцелуй с губ другой, всего лишь иллюзия, придуманная когда-то давно, чтобы просто давать человечеству надежду.

Люди без надежды — ничто. Не зря она умирает последней, не зря, даже сгорая в Адском пламени или ломая себе кости под Империусом, люди надеются, что всё закончится. Люди надеются, даже не осознавая этого, прячут это чувство глубоко внутри и разбиваются, как только встречаются с реальностью.

Это как глупое и приевшееся сравнение, ожидание-реальность, возвышенные мечты в небесах и грязная земля под ногами. Пусть и говорят все, что надежды сбываются, но он точно знает, что такого не бывает.

Надежда и любовь — одно и то же чувство, две сестры-близняшки, уродски похожие и приторно оседающие сладким привкусом на языке. Они выдуманы и преувеличены, ходят всегда в розовых очках, обжигают тёплым дыханием и наивно вешаются на плечи.

А потом исчезают. Им быстро надоедают люди, они бросают их, оставляют наедине с пожирающей пустотой. Они бывают только в книгах и иллюзиях. Их можно только придумать, потому что на самом деле ни одна из сестёр не существует.

Их просто нет, это обычное внушение, дрёма, последствие Империуса. Люди начинают надеяться и любить, чтобы развлечь себя. Так безумно глупо и наивно, они начинают верить в какие-то идиотские процессы в организме, а потом сами же от этого и страдают.

Драко таким не был. Он просто не умел любить.

Он был равнодушным и холодным, вечно высокомерным и совершенно не принадлежащим к нижним классам. Малфой был чистокровным и этим всё объяснялось. Он просто не знал, что такое любовь.

Он не знал, что такое любовь, но при этом свято верил, что её не существует. Как может существовать что-то такое близкое, но далёкое одновременно? Как у кого-то может быть то, чего не найти ни у одного отпрыска благородных семейств?

А ещё Драко встречался с Асторией. Но он её не любил. И Николь он не любил. Они просто спали вместе.

Любви не существует — это давно выученный урок, зазубренный ещё в раннем детстве и впитанный с молоком из бутылочки. Это знание, смешанное с кровью и давно пропитавшее все органы, это то, в чём Драко уверен намного сильнее, чем в поддержке собственной семьи.

Любви не бывает, эти двое всего лишь стараются забыться друг с другом и попробовать что-то новое.

Он не чувствовал ни единой муки совести, когда пялился на Рейнер в коридорах или подходил слишком близко, шептал ей что-то на ухо, путаясь пальцами в её волосах.

Николь ему, может быть, нравилась. Совсем чуть-чуть, немного, почти нет. Это далеко не та любовь, о которой пишут в книгах, — обычное сексуальное влечение.

Драко чувствовал себя затаившимся хищником, увидевшим свою новую жертву. Он обхаживал её, разглядывал, каждый раз невольно подмечая всё новые и новые милые черты её тела, принюхивался (пахла Рейнер розами) и прислушивался — даже её попытки нести какую-то чушь, чтобы разрядить обстановку, казались Драко интересными.

Он — хищник, Николь — его жертва. А жертва почти никогда не уходит от своего противника. И в этой битве ей не уйти с вероятностью девяносто девять процентов.

Они целовались самозабвенно. Драко нравились и её податливость, и горячий язык, и упругое тело рядом с ним. Он вжимал Рейнер в стену, срывал с неё мантию и хрипло смеялся. Глядел на неё шально-блестящими глазами и что-то шептал в перерывах между поцелуями.

Николь на вкус была блаженно-сладкая, особенная. Она не была похожа ни на одну из девушек. Она была другой. Особенной. По-настоящему желанной.

Драко её не любил, нет, только тягучая тоска сковывала душу и отзывалась ледышкой в глазах, когда они не пересекались с ней. Их ночи закончились, оставив в голове только нечёткие образы о стонах и разбросанных русых волосах, о поцелуях в ключицы и прогибе талии.

Малфой был уверен, что любовь — всего лишь внушение. Но чертово обожание и помешательство на человеке, готовность в ногах у него ползать, целуя тонкие белые пальчики, было реальным. И оно существовало.

Драко Николь никогда не любил. Он просто сам не заметил, как из хищника превратился в жертву, растерзанную в несколько секунд и брошенную в пустом поле подыхать в собственной крови.

Комментарий к Глава 16. Хищник и его жертва

Что ж… Дамблдор мёртв, краски сгущаются, оставаться на стороне добра всё сложнее. Кто же одержит победу в этой схватке — добро или зло?