Разбитые. Как закалялась сталь (СИ)

— Я не эгоист, Рейнер. Уже нет. Я думал о тебе и именно поэтому не стал ничего говорить. Знаю же, как ты реагируешь на такие вещи. Я не хочу искать лекарство потому, что у меня есть подозрения, что его не существует, а в таком случае лучше неизвестность с толикой надежды, чем чёткое осознание того, что это конец. Но если это важно для тебя, я поищу информацию в книгах. Я сделаю всё, что захочешь, только не плачь, — гладил её по голове Малфой. — Всё будет хорошо. Видишь, я уже прекрасно себя чувствую. Перестань плакать, ты уже всю рубашку мне намочила. Ты больше не плачешь? — Николь отрицательно покачала головой. — Вот и умница. Пойдём спать, — Драко подтолкнул её к кровати. — Спокойной ночи, детка.

Он поцеловал её в лоб и лёг, стянув с себя мокрую ткань.

До начала их личного ада оставалось чуть больше месяца.

***

В её комнате всё было по-прежнему. Так, словно, она просто вышла на время и скоро вернётся. Но Тео знал — не вернётся.

Комната Пэнси Паркинсон в Хогвартсе, истинно слизеринская, с серыми стенами и зелёным ковром, всё ещё хранила её запах. На тумбочке лежала стопка её любимых журналов, которые Паркинсон читала почти каждый день, постель была слегка смята, а на стене висели колдографии. Пэнси любила смотреть на них, засыпая. На тех колдографиях она счастлива. И жива.

Глаза Тео защипало, но он, как настоящий мазохист, продолжал впускать в себя воспоминания.

Если бы время могло остановиться хотя бы на мгновение, он бы сохранил её поцелуи по минутам в своих наручных часах и воспроизводил бы их каждый раз, когда ему плохо. Если бы жизнь не была такой скоротечной, он бы не обнимал её так крепко, боясь, что она исчезнет в следующее мгновение. Если бы существовало такое заклинание, которое бы вернуло ему её, клянусь, Тео продал бы душу только за то, чтобы хоть на секунду снова заглянуть в её глаза и увидеть там их вместе.

Нотт осел на пол и обхватил голову руками. Это невыносимо. Как жить дальше? В чём смысл его существования, если её рядом нет? Всё, что когда-либо делал Тео, он делал ради Пэнси. А сейчас её нет.

Новый приступ истерики подкатывал к горлу, и Теодор, не в силах выносить этого, громко закричал. Его щёки мгновенно стали мокрыми, но рядом не было никого, чтобы помочь ему справиться с этим. Сам виноват. Решил отречься от друзей? Вот результат.

Пэнси, лучше тебе было вообще не появляться в его жизни. Возможно, тогда не было бы так больно.

***

Драко вошёл в комнату Тео без стука. Как и всегда. Он бросил взгляд на убитого горем друга и открыл тайник в письменном столе. Бутылка огневиски отыскалась быстро. У них всегда была одна про запас. На чёрный день. И вот сейчас этот день настал. Все действия Малфоя сопровождались молчанием. Нотт даже не повернул голову в его сторону, привалившись спиной к кровати и протянув ноги по полу. Малфой разлил алкоголь по стаканам и протянул один другу. Тео схватил его на автомате и тут же сделал глоток. Оба молчали. Скорбь была написана на лицах обоих, только один из них нашёл в себе силы продолжить жить, а второй решил свести себя в могилу.

Спустя несколько минут Драко всё же нарушил молчание, начав говорить тихим, но вкрадчивым голосом:

— Я не хочу наблюдать, как ты медленно умираешь. Я знаю, что ты сейчас скажешь, что я ничего не понимаю. Но черта с два! Мне тоже не хватает Пэнс!

Тео поднял голову, уставившись в глаза друга. Хотелось верить ему. Но он и впрямь не понимал. Никогда не поймёт. Николь ведь жива. Он видел её каждое утро и вечер, спал с ней в одной постели. Они занимались любовью. А Пэнси не было. У него её больше не было.

— Уходи, — только и сказал Теодор. Драко с силой сжал челюсти. Он почти ненавидел себя за то, что собирался сказать ему, но, видит Мерлин, он не мог продолжать наблюдать за мучениями друга.

— Она бы не одобрила твоего поведения. Пэнс пришла бы в ужас, увидев тебя в таком состоянии.

Нотт закрыл глаза. Он не имел права такого говорить. Нет. Она бы его поняла. Она бы простила. Она бы помогла ему стать на ноги. Как делала это всегда.

— Она бы ни за что не простила того, во что ты превратился, — продолжал Малфой. — Тео, она любила тебя больше этой гребаной жизни! Будь уверен, что ей не будет покоя в том мире, пока ты не прекратишь убивать себя. Ты предаёшь всё, во что она верила! Ты предаёшь Пэнси Паркинсон! А клялся никогда этого не делать.

Нет. Нет. Он должен замолчать сейчас же. Тео никогда не предал бы Пэнс. Не существует в мире такого сценария, при котором он сделал бы это! Он любит её! Любит!..

— Я думаю о ней каждый день. Каждую гребаную минуту своего никчёмного существования, — бессвязно лепетал Нотт, силясь стереть слова Драко из своего сознания. Но это невозможно. Они засели слишком глубоко, дали корни, зацепились за живое.

— Ты себя убиваешь. Она хотела бы, чтобы ты жил.

— Я не хочу жить без неё. Не могу. Без неё не получается… — тихо ответил Тео.

— Знаю, — доверительно выдал Драко. Его руки дёрнулись, чтобы обнять друга, но тут же опустились. Они никогда не обнимались. Это будет неуместным. Он ограничился лёгким похлопыванием по плечу.