Разбитые острова

В свое время вся команда Фактории-54 испытывала чувство вины за то, что они выжили, когда другие погибли. Всем хотелось внести свой вклад в войну, но Джеза тогда решительно заявила, что их помощь в том, чтобы заниматься своим делом, которое они знают и которое получается у них лучше всего, а не в том, чтобы покорно пойти и умереть вместе с остальными. И вот наконец их время настало. Она знала это наверняка и была рада, что командующий отнесся к ним серьезно и говорил с ними как с настоящими людьми, не выказывая им своего пренебрежения, как с другими культистами.

Ей было всего восемнадцать лет. Ей еще хотелось учиться, веселиться с друзьями и спать с Дигси. Но если она станет представительствовать за всех, кто работал в Фактории-54, не значит ли это, что она сама превратится в командира? А когда они начнут зарабатывать большие деньги, кто будет отвечать за их распределение – неужели тоже она? И неужели это ей предстоит убедить командующего в том, что они способны выдержать сроки?

То, что казалось такой чудесной новостью в бистро, теперь тревожило ее так сильно, что сон как рукой сняло.

Тогда Джеза подошла к столику возле кровати, достала из ящика блокнот и принялась тут же делать наброски нового монстра, такого, от которого будет прок в войне вроде той, что была недавно.

– Ты чего там? – спросил Дигси, едва ворочая языком спросонья.

– Я… – Она помолчала. – Да так, проект один обдумываю.

– Ты спятила? – сказал он и улыбнулся. – Я знал, что тебе понравится отвечать за все дело. Только давай подумаем об этом утром, а?

– Ага, – ответила она. Со вздохом отложила блокнот и забралась в постель, где на нее навалилось теплое тело Дигси.

Утром Джеза с блокнотом под мышкой спускалась по металлической лестнице. Внизу был беспорядок, и она, положив блокнот на край стола, начала убирать грязные стаканы и тарелки, корки хлеба и засохшие ломтики сыра, оставшиеся от вчерашней трапезы. Все еще спали; она часто вставала первой и наслаждалась утренней тишиной. Вот и теперь, прибираясь, она сосредоточилась на своих мыслях, пока вокруг еще не стало шумно и Корен не сыплет своими остротами направо и налево.

В здании было холодно, и она начала с того, что растопила огненным зерном плиту, от которой они провели трубы во все помещения бывшей фабрики, так что получилась единая, вполне прилично функционирующая система. Огонь сначала закашлялся и едва не захлебнулся, точно начинающий курильщик первой сигаретой, но пламя вскоре занялось и разгорелось, выбрасывая искры.

Обычно это служило сигналом к побудке, вот и сегодня наверху вскоре захлопали двери, с грохотом задвигались ящики.

– Черт побери, Джеза! Ты что, вообще никогда не спишь, что ли? – Это был Корен, он тяжело топал по металлическим ступеням лестницы, гремя башмаками.

Вскоре после него вниз грациозно спорхнула Пилли, в модном джемпере и высоких ботинках с распущенными шнурками. Пройдя в кухонный отсек, она сказала «доброе утро», повернула рукоятку плиты и поставила на конфорку чайник.

Все трое как раз сели за грубо сколоченный, испещренный пятнами стол, когда солнце, поравнявшись с коньком соседней крыши, протянуло к ним первый утренний луч. На плите запел чайник; наверху чихала огненным зерном отопительная система.

– Чья сегодня очередь готовить завтрак? – спросил Корен, поочередно глянув на каждую из девушек. И зевнул.

– Твоя, – ответила ему Джеза, сопроводив свои слова сердитым взглядом.

Пилли улыбнулась и собрала волосы, чтобы скрепить их на затылке.

– Неужели ты рискнешь снова подпустить его к плите после того, что он устроил в прошлый раз? Готовить при помощи реликвий, это же надо было додуматься!

– Ну и что, рыба-то оказалась съедобная! – возмутился Корен. – И вкусная.

– Ага, когда Дигси отскреб ее от потолка.

Джеза встала, прервав их спор:

– Ладно, пойду сварю овсянку. Довольны?

После завтрака Джеза собрала за столом всех – Пилли, Дигси, Корена и Горри – и перешла к делу. Сначала она хотела выступить с чем-то вроде формального заявления, чтобы прояснить все раз и навсегда. Она даже стала готовить небольшую речь, но все, что приходило ей в голову, показалось ей смехотворным. Тогда она решила вообще не упоминать о переменах в своем статусе – в конце концов, в команде она занимает то же положение, что и прежде, официально представлять своих товарищей она будет в глазах всего остального мира.

– Значит, так, – начала она, – чтобы законтачить с военными…

– Я волнуюсь, – выпалил, глядя на нее, Горри. Рыжий паренек улыбался. – Мы сделаем кучу денег.

– Дело не только в деньгах, – сказала Пилли. – Лично мне больше всего нравится то, что нас наконец признают. А вам?

– Ясно, чего тебе беспокоиться о деньгах, ты же у нас богатенькая девочка, – возразил Корен, откидываясь на стуле и хватаясь руками за край стола, – а для нас, отребья, это будет целый капитал, которого нам хватит на долгие годы.

– Эй, ребята! – одернула их Джеза. – Рано еще говорить и о деньгах, и о престиже. Может, обсудим лучше, что нам надо сделать, прежде чем делить деньги, которых мы еще не заработали?

– Валяй, – отозвался Корен.