Разбитые воспоминания

Начальник замахал руками:

– Да не бойся, это понарошку. Как с Огнецветом. Поживёте немного за городом, потом поедем вместе в Москву, я всё объясню уже там. Думаешь, такой проект один? Люди склонны к недальновидности, хватаются за идею, а о последствиях никто не задумывается. Едем?

Калейдоскоп мыслей вращался в голове окончательно запутавшейся Искры, стараясь прийти к какому-то рациональному решению. Но, увы, в данном случае нейрофизиолог полагалась на свою интуицию, отметая логику. Сердце подсказывало встретиться с Огнецветом и забыть про «Sentio» навсегда.

– Едем, – вынесла приговор самой себе Элинская.

За окнами электромобиля мелькали знакомые дома. Июльская гроза пролилась дождём, неустанно барабаня по крыше такси. Искра сидела на заднем сидении за водителем. Борис Семёнович расположился рядом. Всю дорогу они молчали. Разговаривать Элинская была не в состоянии, да и обсуждать уже было нечего. Все слова были сказаны, назад дороги нет. Вскоре под колёсами электромобиля зашуршал гравий. Они уехали далеко за пределы Санкт-Петербурга.

В Ленинградской области ночной воздух стал холодней и ощущался острее чем в городе. Искра вышла из машины и вдохнула поглубже. Ноги от длительной поездки затекли. Морщась, она помассировала икры, стараясь наладить кровоток. От резкого наклона закружилась голова. «Надеюсь, это всё было не зря, и я не пожалею о своём решении» – сомнения уколом пронзили сознание Элинской.

– Искра Булатовна, ты в порядке? Мы на месте, – объявил Ланграф, куда-то показывая рукой. Нейрофизиолог взглядом проследила за жестом начальника и с удивлением обнаружила, что они прибыли в загородный коттедж. Серые каменные плиты, что облицовывали дом, навевали тоску. Чёрная крыша, высокие окна, словно погружённые во тьму. Свет не горел. Дом создавал впечатление мрачного и забытого людьми места. Пока Элинская с ужасом разглядывала коттедж, Борис Семёнович подтолкнул Искру в спину, приговаривая:

– Ну чего уставилась на дом, как на экспонат в музее. Пошли внутрь.

Уже стоя на крыльце, нейрофизиолог начала поддаваться панике. Скользкие щупальца тревоги сдавливали горло, не позволяя нормально дышать.

– Борис… Семёнович, нам точно… сюда? – прохрипела Искра, не желая переступать порог коттеджа.

– Не будь трусихой, нас ждут.

Ланграф отворил незапертую дверь. Раздался скрип несмазанных петель. Элинская шагнула во тьму дома, стараясь не отставать от начальника. Как только за гостями захлопнулась входная дверь, помещение озарилось неярким белым светом. Искра и Борис Семёнович прошли в довольно просторную комнату. В настоящем зажжённом камине потрескивали дрова. Мебель, по-старомодному расставленная у стен, выглядела старой. Пахло пылью и деревом.

У окна стоял худенький мужчина. Его руки были опущены в карманы брюк. Услышав, что в комнату вошли он развернулся к визитёрам.

– Максим Константинович… – поражённо выдохнула Элинская и не отдавая себе отчёта подбежала к инженеру и крепко его обняла.

– Я тоже рад Вас видеть, – прогудел Огнецвет, рассеянно проводя ладонью по плечу Искры.

– Думала Вас и в живых давно нет…

– Рановато хороните, милочка, – улыбнулся краешком рта Максим Константинович, отступая. Нейрофизиолог смутилась.

– Воссоединение свершилось? Дружба спасёт мир! – провозгласил Ланграф.

– Вроде мы здесь для этого и собрались, мир спасать, – проговорил Огнецвет, колеблясь. Инженер не был до конца уверен, что поступает правильно.

Осколки «карты памяти» россыпью легли на горящие дрова в камине. «Veritas», скрывающаяся организация внутри НИИ когнитивных нейронаук возглавлялась Борисом Семёновичем. Раньше они просто назывались «Комитетом Этики Технологических Инноваций». Аббревиатура КЭТИ не очень импонировала Ланграфу. И КЭТИ превратилась в «Veritas»10. Искра и Максим приняли предложение секретной организации, сочтя доводы Бориса Семёновича весомыми. «Sentio» сам по себе не представлял совершенно никакой угрозы. Проектом интересовались в разных областях. От военных до богачей. Человек мог стать уязвимым, остаться без всякой защиты. Прогресс позволил бы подчинить «Sentio» разным службам, и кто знает, к каким последствиям это привело бы мир. Свидетельствование против самого себя. Отсутствие личных границ. Исчезновение «тайны» как таковой. Элинская и Огнецвет пришли к единому мнению, что революция в мире технологий может привести человечество к катастрофе и допустить создание «Sentio» нельзя. Возможно, этот «проект особого значения» далеко не последний.