Разбитые звезды

Спокойно. С ней все хорошо. Но сердце бешено колотится, когда я стремительно спускаюсь по лестнице. В ушах звенит голос старшины, который уговаривает меня не спрыгивать вниз, чтобы добраться до нее побыстрее.

«Осторожнее, – кричит он мне из своей могилы на другой планете. – Ты никому не поможешь, если расшибешься в лепешку. Не торопись».

Но я не могу. Сползаю по лестнице, не обращая внимания на боль в лодыжке – подвернул ногу. Свет горит, и я мчусь по коридору, снова спускаюсь по лестнице, сворачиваю за угол.

Круглая дверь открыта.

Должно быть, Лилиан меня услышала: она стоит в проходе, выглядывая в коридор, и ждет меня. Она очень бледная и дрожит, глаза ввалились. Я медленно подхожу.

– Я угадала пароль, – хрипло шепчет она.

Мне хочется подойти к ней ближе, но я знаю, что она этого не хочет, и сдерживаю себя нечеловеческими усилиями.

– Как?

– Папа… Это его станция, везде его эмблема. А он всегда говорил, что мое имя поможет мне попасть куда угодно. Я так и сделала. Ввела свое имя.

– Лилиан.

Она кивает. У нее дрожат губы. Я понимаю, почему она расстроена.

Раз пароль – ее имя, значит, все это сделал ее отец, а не какой-то безликий человек из компании без его ведома и разрешения. Он ответственен за все, что здесь случилось, в том числе и за то, что планета и станция спрятаны. И он использовал имя свой дочери как пароль.

– Я настроила передачу сигнала бедствия, но он слабый, – тихо, но четко говорит она. – Он будет отображаться как обычный, пока антенна его не поймает и не усилит.

Эта новость, которую раньше я желал услышать больше всего на свете, теперь пугает. Я не знаю, хочу ли, чтобы за нами прилетели спасатели. Они мне не нужны, если я не найду способ спасти Лилиан.

– Зайди. Тут еще кое-что есть.

Она отходит, и я пролезаю через круглый проход. Не удержавшись, беру ее за руку. Когда я стискиваю ее пальцы, в ответ она лишь слабо их сжимает. Но тут меня начинает пробирать дрожь, и я чувствую, как силы убывают. Это то же воздействие, как и при видениях, только в десять, двадцать раз сильней.

Комната гудит от напряжения: вдоль каждой стены стоят мониторы, панели управления, оборудование. Толстые провода тянутся от панелей в середину комнаты. Там установлена круглая металлическая рама вдвое выше меня. Внутри нее туда-сюда медленно ползают голубые огоньки, словно ленивые вспышки молнии. Воздух вокруг них дрожит. Эта рама заполняет своей энергией всю комнату.

Я больше не слышу ни биения сердца, ни дыхания – все звуки заглушаются потрескиванием и шипением электричества. Вся комната будто подернута дымкой. Воздух плотный и тяжелый, и во рту я чувствую привкус металла. От гудения ноют зубы.

На раме сверху и снизу наклеены две желто-черные полоски, на которых написано крупным шрифтом: «Контакт с объектами строго воспрещен. Существует риск нарушить устойчивость разлома».

Объекты. Исследуемые объекты, которые упоминаются в документах. Внезапно в уши врывается настойчивый шепот. И я его почти понимаю – вот только нужно подойти чуть ближе, и тогда…

Не раздумывая, я шагаю к раме, не в силах противостоять притяжению.

На мгновение комната пропадает: ее накрывает кромешная тьма, в которой лишь остро поблескивают звезды.

Вдруг что-то меня отдергивает. Я моргаю и снова оказываюсь в комнате, а Лилиан, схватив меня за руку, оттаскивает от рамы.

– Ты в своем уме? – выдыхает она. – Не помнишь разве, что говорилось в документах? Если дотронешься до них, он разрушится!

– Что?

Перед глазами до сих пор дрожат звезды, и у меня такое чувство, что еще чуть-чуть, и я бы все понял.

Она показывает на гипнотизирующий голубой свет внутри металлической рамы.

– Ты не понимаешь? Это и есть разлом.

Я хочу ответить, но тут лампы на потолке вспыхивают и гаснут, и комнату освещает только голубой свет в раме. Огоньки мигают один раз – «да».

– Господи, – шепчет Лилиан, глядя на портал. Ее бросает в пот, и рука, которую я держу, становится холодной и влажной. В мерцающем голубом свете, исходящем от металлической рамы, сложно разглядеть, но, кажется, глаза у нее еще сильнее ввалились, а круги под ними стали темнее.

– Лилиан?

– Это они.

– Что…

Но тут я вижу, каким взглядом она смотрит на раму. И понимаю, что она имеет в виду.

– Существа, объекты – это шепоты. Они питают энергией всю станцию. Свет, энергия исходят от разлома, который открыл мой отец, – проход между измерениями. И они здесь, заточены в раму, которую исследователи построили вокруг разлома.

Свет бешено мигает, и флуоресцентные лампы на потолке взрываются, засыпая металлический пол дождем стеклянных осколков. Голубые огоньки лихорадочно пульсируют внутри рамы, сдерживающей разлом.

– Жизненные формы на основе энергии… – говорю я шепотом.

Внезапно у Лилиан подгибаются колени, и она со стоном падает, отпустив мою руку.

У меня замирает сердце, и я бросаюсь к ней.

Ее бледная кожа теперь почти прозрачна: я вижу темные вены на ее руках. Она с трудом поднимает голову и силится вдохнуть.