Разбитый шар

— Но я-то знаю, — сказала Рейчел. — Так что у нас все будет по-другому. Ты ведь знаешь про меня, про Арта, знаешь, что он мне нравился, поэтому я и вышла за него. И ребенок — его. Но это ведь не плохо, а? Так и у тебя ребенок будет. А иначе и не получится.

— Я думал об этом, — сказал он.

— Когда?

— В первый вечер, когда у тебя остался.

— Да, — подтвердила она. — Я знала, что ты о чем-то думаешь — что-то про ребенка. Значит, хочешь? — Она повернулась к нему. — Хочешь жениться на мне, если удастся все устроить? Где-то год понадобится, а к тому времени и ребенок уже родится. Но мы почти все это время могли бы быть вместе.

— Могли бы, — согласился он.

Справа от них был овощной магазин. Она вошла в него, катя перед собой тележку. Он последовал за ней. У ящика с салатом-латуком она тщательно выбрала несколько кочанов, взвесила их и оборвала лишние листья. Покончив с латуком, она принялась наполнять бумажный пакет кабачками.

— Доброе утро, барышня, — поприветствовал ее пожилой продавец, когда она принесла овощи к прилавку.

— Здравствуйте, — сказала она.

На прилавке лежали помидоры. Она взяла два и добавила к ним зеленого лука и селвдерея. Джиму она сказала:

— Хочу приготовить тебе салат.

— У тебя это хорошо получается?

— Неплохо, — сказала она, платя за покупки. — Нужно взять итальянского домашнего сыра… Пробовал когда-нибудь? Рикотта называется.

В гастрономе она остановилась у витрины и стала изучать сыры и колбасы. Продавец узнал ее и поздоровался. Ее узнавали все — старички — владельцы итальянской бакалейной лавки, торговцы мясом и рыбой. Это был ее маршрут: она шла со своей тележкой из одного магазина в другой, внимательно все осматривала, находила нужное.

— Вот, — продавец предложил ей клинышек белого монтерейского джека[62]. — Как вам?

Она попробовала.

— Нет, поострее бы, — сказала она.

— Вам для салата?

Продавец дал ей чеддера.

— Этот пойдет, — одобрила она. — И еще рикотты.

Она расплатилась, положила пакеты в тележку, и они вышли на улицу.

— Тебе дают пробовать продукты? — спросил Джим.

— Это если не просишь, — сказала она. — Если просто стоишь и смотришь. Тебе нравится, как там пахнет? Турецким горохом, оливковым маслом, специями, колбасами разными. На колбасы у меня обычно денег не хватает.

— Все тебя знают, — заметил он.

— Я тут много времени провожу.

В супермаркете она купила коричневого рису, фунт сливочного масла по сниженной цене и кварту майонеза, тоже по сниженной цене.

— Яиц в распродаже нет, — посетовала она. — Глянь, шестьдесят центов за дюжину хотят. Придется в «Сейфуэй»[63] пойти, там посмотреть.

Докатив тележку до кассы, она встала в очередь. Он остался за ограждением. За ней стояла крупная старуха в шелковом платье, впереди — две темнокожие женщины. Среди домохозяек и покупателей она чувствовала себя как рыба в воде. Она улыбнулась ему.

— Ты мастер по магазинам ходить, — сказал он, когда они вышли.

— Мне это нравится.

— Без очереди не пытаются влезать? — спросил он и подумал, что вряд ли.

— Бывает. Но я тех, кто хочет пролезть, сразу вычисляю — по виду.

В «Сейфуэе» она купила яиц и кофе.

— Теперь в аптеку надо, — сказала она. — А потом — домой, обед готовить.

Держа в руке рецепт, она ждала у стойки с журналами, жевательной резинкой и лезвиями для бритв. Это была ее стихия. Ходить вот так по магазинам. Отмеривать, оценивать, сравнивать цены в разных местах. Осмотрительно переходить из одной лавки в другую.

Когда они пошли обратно, к ней, тележка была нагружена свертками.

— Откуда она у тебя? — спросил он про тележку.

— Арт сделал.

В гостиной она один за другим выложила свертки на массивный дубовый стол. Каждый из них она вынимала осторожно, чтобы не раздавить яйца и помидоры. Купленный пакет ягод она отнесла на кухню, чтобы помыть. Налив в кастрюлю воды, она зажгла конфорку под ней и положила два яйца. Потом достала большую миску и принялась нарезать помидоры, латук и зеленый лук для салата. Сев за кухонный стол и поставив миску на колени, она стала измельчать сельдерей и сваренное вкрутую яйцо.

— И что, твое бесплодие нельзя вылечить? — спросила она.

— Нет.

— И ничего не изменится?

— Оно не пройдет, — сказал он.

Рейчел спросила:

— Ты об этом думаешь?

— Иногда. Когда больше делать нечего.

— Наверное, ужасно на душе от этого. А как это определяют — не на кроликах же?

— Берут пробу. Считают количество сперматозоидов на кубический сантиметр. Должно быть шестьдесят миллионов.

— У тебя было столько?

— Да. Но у слишком многих из них оказалось неправильное строение. Для них зачатие невозможно, — объяснил он.

— Но хоть какие-то были нормальными?

— Если бы я совокуплялся с женщиной круглые сутки несколько лет подряд, то, вероятно, смог бы ее оплодотворить. Пэт и я решили обследоваться и узнать, почему у нас ничего не получается. И вот, нашли причину. Виноват оказался я.

— Шестьдесят миллионов — ничего себе.

— Но с точки зрения статистики вероятность очень мала.

К салату она сделала сэндвичи с сыром.

— Хлеб я сама пекла, — сообщила она.

Хлеб был превосходный.

— Как салат? — спросила она.

— Замечательный.