Разбивая волны

– Это ее любимая игрушка, – сказала я. – Обычно она никому ее не доверяет. Даже мне.

Оуэн посадил Банни к себе на колени и посмотрел на меня. Он хотел что-то сказать, но в дверь снова заглянула бабушка.

– Да, Молли, чуть не забыла! Ты не отнесешь мое платье в срочную химчистку? Завтра у меня «покерный вечер», и я хотела бы выглядеть прилично. Ступай лучше в прачечную на углу, рядом с адвокатской конторой. Ну ты знаешь, где это… – Она прищелкнула пальцами, пытаясь припомнить название прачечной.

– В «Монарх»? – предположила я.

– Точно, в «Монарх»! – обрадовалась бабушка. – В Центральной прачечной мне однажды испортили пуговицы, так что я больше туда не хожу.

– Какое платье я должна туда отнести и где оно? – уточнила я. – Наверху?

– Платье с сине-зеленой вышивкой. Я специально принесла его вниз, чтобы не забыть. Оно висит в стенном шкафу в коридоре, рядом с моей домашней кофтой, – сказала бабушка и закрыла за собой дверь.

Я почувствовала, что бледнею. Стенной шкаф в прихожей я ненавидела.

Снаружи донесся громкий лай. Грязнуля и Пачкуля оживленно приветствовали бабушку из-за забора, но в кухне сгустилась почти осязаемая тишина. Я потянулась к своей ложке, но снова отложила ее в сторону.

Оуэн пристально смотрел на меня.

– Ты в порядке?

Нет, я была не в порядке, но пускаться в объяснения было выше моих сил, поэтому я только кивнула и вытерла вспотевшие ладони салфеткой.

– Спасибо, что помог бабушке отремонтировать дом, – сказала я, с беспокойством поглядывая в коридор, где находился страшный шкаф.

Оуэн смущенно откашлялся.

– Да, получилось вроде неплохо, – сказал он. – Правда, мы закончили буквально на прошлой неделе…

В его словах я уловила скрытый подтекст.

– Ты приглядывал за ней все это время?

– Тетя Мэри может и сама о себе позаботиться.

– Я знаю, и все равно… Я за нее волнуюсь.

Оуэн потер шею ладонью.

– За то время, что я работал в Мексике, тетя Мэри, конечно, немного постарела, да и сил у нее стало поменьше, но… Если не считать частых головных болей, она ни на что не жалуется. Крепкая старушка.

– Каких головных болей? – удивилась я.

– Это ты сама у нее спроси. Я спрашивал, что с ней такое, но она ничего мне не сказала.

– Ладно, спрошу. – Я запустила ложку в миску с морковным салатом и переложила немного к себе на тарелку.

– Я тебе звонил.

Я снова замерла, так и не донеся ложку до рта.

– Сразу после того, как ты уехала. И потом тоже. – Оуэн потер руками колени. – Честно говоря, я звонил тебе, наверное, тысячу раз.

– Я знаю, – ответила я, пристально глядя на салат в тарелке. На Оуэна я смотреть боялась, потому что боялась увидеть на его лице боль. Боль, которая может бумерангом вернуться ко мне.

Я уехала из Пасифик-Гроув учиться в колледж за несколько недель до того, как Оуэн отправился на два года в Мексику – строить дома для бедняков. Перед расставанием я сказала, что больше не хочу с ним встречаться. Он, конечно, возражал и даже пытался убедить меня, что мы все-таки сможем быть вместе, даже несмотря на то, что случилось с моими родителями. Наверное, Оуэн был прав, и в перспективе это никак не повлияло бы на наши отношения, однако в те дни я была слишком потрясена, растеряна и не могла думать здраво. В конце концов я сделала то, что, как мне казалось, было единственным разумным решением: я солгала, сказав Оуэну, что разлюбила его.

– …А потом ты сменила номер.

Это тоже было правдой. Я сменила номер своего мобильного, чтобы у меня не было соблазна ответить на его звонки. В конце концов его упорство сломило бы мое сопротивление, и тогда мне пришлось бы признаться, почему я сбежала от него на самом деле. А мне этого не хотелось – не хотелось говорить ни ему, ни кому-либо другому, так я в то время боялась самой себя. И еще я боялась навредить Оуэну, сделать что-то такое, о чем мне придется жалеть до конца моих дней.

– Я даже приезжал в Лос-Анджелес, чтобы увидеть тебя.

– Что-о?..

Оуэн отвернулся к окну, притворившись, будто разглядывает сгущающиеся на небе тучи.

– Это было, когда ты училась на последнем курсе колледжа. – Он слегка откашлялся. – Ты тогда была беременна.

«О боже!»

Услышав это признание, я чуть не выронила ложку. Мне было страшно и подумать, что чувствовал Оуэн, когда увидел меня в положении. Наверное, то же самое, что почувствовала бы я, если бы встретила его на улице с женой и детьми. Я бы чертовски ревновала, злилась на него и жалела, что не я иду рядом с ним и это не наши дети. Пока мы были вместе, мы часто мечтали о том, какая у нас будет семья, а я лишила его этой мечты.

– Я… я ничего не знала.

– Конечно, ты не знала. – Оуэн кивнул. – Я не хотел, чтобы ты знала, но мне очень хотелось увидеть, какая ты стала. И… знаешь что?.. Ты была прекрасна!

От его признания у меня даже голова закружилась.

– Оуэн… – начала я и замолчала, не в силах найти подходящие слова. Что я должна была ему сказать? Что я могла сказать?..

Грязнуля и Пачкуля снова залаяли, и Оуэн посмотрел в боковое окно.

– Что-то они беспокоятся. Пойду взгляну, в чем дело. – Поднявшись из-за стола, он поставил свой стакан на тарелку, чтобы отнести в мойку.