Разбой

Верфанец прислонил самострел к стволу сосны, снял с плеч плащ из шкуры лютого волка, и предолжил его Кае. Будь он подобающе учтив, это следовало бы сделать, едва нога старшей дочери вождя дружественного племени ступила на землю, но что взять с лесовика-северянина?

– Пил'у, – Кая сказала слово дружбы и закуталась в плащ. – Скажи мне своё имя, друг.

– Ка́ллан.

Имя значило «Волк».

– Мегайро старшина, что ты говорил про подставной цех? – вдруг спросил венед.

– Так Стейнглад всем после горной войны глаза отвёл. «Вот вам полуцка, цто задолззал. Серебра не дам, но за эти бумаззки отвесят вам по пуду псена, да выдадут по сесть банок тусняка в моей лавке. Копцёной колбасы на тормозок захотели? Лепёсками с киёмой обойдётесь. Цех хотите? Цто зз, цех не колбаса, вот вам цех, а вот и старсина»… А старсина тот – вообсце близзе водяного колеса фарку́нста[130] к ла́ве[131] не подходил!

– Не иначе, он ту же и хитрость и с айкаттским сходом провернул! – осенило Самбора. – Помните, Аистульф мясник всё сетовал, что никого на площади не знает?

В ветвях над головами стоявших у озера зажужжало. Раздалось клацанье, затем жужжание повторилось, громче и настойчивее. «Бойся! Тормози, чудо северной природы»! – закричал кто-то. Прозвучал довольно громкий удар, сопровождаемый сухим треском. Одно из деревьев закачалось, вниз полетело несколько веток. Мегайро уставился вверх:

– Нирли́к, ты ззивой?

– Опять остановиться не успел! – был ответ.

К Мегайро, Каллану, и третьему остававшемуся с ними спутнику (четвёртый отправился за «сбруей») присоединился, вернее, выпал из сосновых ветвей, ещё один.

– Меньсе ззрать надо? – риторически вопросил старшина. – Это Нирлик, нас следопыт.

– Тощий лисёнок зиму не переживёт, – назидательно ответил, поднимаясь и отряхиваясь, Нирлик.

Он был похож скорее не на лисёнка, а на перекормленного песца, перелинявшего на лето. Впечатление усиливалось меховой оторочкой ворота и клобука кухлянки. Ранее отлучившийся безымянный горняк вернулся с пятью ремёнными устройствами и тремя рукавицами.

– Цто долоззись? – спросил толстого старшина.

– В Краснокаменном замке стражи прибавилось, – Нирлик вытащил из плоской сумки на поясе фотографию и протянул старшине.

– Ска́рстановы мецеблуды! – вмиг определил Мегайро. – На «Смертевозе» тот ззе знацок – глаз и руны!

– Это ещё кто? – спросил Вамба.

Старшина объяснил:

– Йомсы Стейнгладу слуззить отказались, так он Скарстана разбойника с ватагой нанял. «Бандеарги» называются.

– Дай-ка глянуть, – Самбор уставился через плечо Мегайро. – Что-то и мне эти котты[132] знакомы…

– Я другого в толк не возьму – как они в замок просоцились? Дороги перекрыты, воздусный путь тоззе, – Мегайро вздохнул, покосившись на остатки синороплана. – Свитин, Альфрик, помогите гостям с поклажей и писсялькой.

Таким образом определив меру своего презрения к четвертьвершковой картечнице, старшина указал двум товарищам на поклажу в корзине и закончил, обратившись к толстяку:

– Нирлик, помоги гостей снарядить. Пойдёшь с нами в лесной лагерь, там они обсохнут, а мы ресим, цто дальсе делать.

Петли кожаных сбруй затягивались вокруг стана и бёдер, под подбородком завершаясь колёсиком и парой подпружиненных скоб.

– Навесная дорога! – обрадовалась Кая.

Самбор вопросительно поднял бровь, Вамба ухмыльнулся:

– Как раз для свадебного путешествия!

– После горной войны ещё больше к спеху пришлось, – сказал Каллан. – Как Стейнгладовы шкрябы[133] нас в лес загнали.

– Бика́нето му фе́нето, – Мегайро так опечалился, что вновь разразился этлавагрской божбой. – Мы вас сбили во время свадебного путешествия?!

– Куда летели-то, часом не в Залив Белого Гуся? Там красота сейчас… – Нирлик мечтательно улыбнулся, пытаясь поправить шедший под грудью Каи ремень. – Не жмёт? Лёд скоро станет, соплеменники на буерах начнут ездить, на лыжах ходить, тюленя промышлять!

– В Медынь, – сухо ответил Вамба, сопровождая слова тяжёлым взглядом.

– Что ж так к востоку взяли?

Северянин оказался не из сообразительных, и продолжал свою возню с ремнями, оставаясь едва-едва в рамках приличия.

– Встретили гобулиную[134] кочёвку на нерест, к Науаль-морю, – объяснил Самбор. – Решили, севером обогнуть будет быстрее, чем пережидать весь тугр[135]. А там через А́стландский перевал.

– Не в срок гобуль на нерест пошёл, не в срок! Гобуль, он ещё четыре года спать… – выражение широкого лица Нирлика из мечтательного ненадолго сделалось слегка обеспокоенным.

– Так наверняка то же извержение и нарушило девятилетний цикл кочёвок, – перебил Самбор.

Нирлик быстро обрёл источник для пополнения мечтательной благости в подгонке пряжки у Каи на бедре.

– Погоди с циклами, – старшину почему-то мало интересовала этология гобулей. – Цто зз прямо церез горы не полетели?

Кая начала подумывать, куда именно двинуть Нирлику локтем.

– У синороплана потолок – в тёплый день с разгона полторы рёсты. Мы уже договорились с шафранными схоластами в Чугуане, что музей его возьмёт, – венед вздохнул. – На место рядом с самим «Тисовым Гусём»…