Разбойничьи Острова

Настолько странно было все случившееся, что он перестал удивляться. Он просил чуда и был готов к чуду. Если бы сам Господь пришел за ним по воде, если б демон Алтимар утянул его в ад, — он был готов. И встретить ту самую синеглазку казалось само собой разумеющимся. Морская Ведьма. Ну, конечно. Кем еще могла быть хозяйка колдовского говорящего меча? Видение свыше назвало ее ведьмой без обвинений, словно ему самому оставило судить. Она крепко спала, сидя рядом с ним, и лантис без помех ее разглядывал. Искал в мягких чертах знаки порока или обмана. Но она выглядела обычной усталой женщиной. Усталой, потому что была к нему очень добра.

Небо не слепило сегодня обжигающим зноем, как обычно летом. Оно колыхалось, как крашеное полотно и казалось легким и хрупким. Весь мир был приветливо-новым и таким щемяще красивым, каким он бывает только весной; только в юности, когда зарождается первая любви; и еще после смертельной опасности. Марк из Лантисии плыл неведомо куда на корабле заклятых врагов, возглавляемых Морской Ведьмой, — и не ощущал даже капли страха. Если б ему рассказали об этом приключении лет пятнадцать назад, он сбежал бы из дому еще раньше. А месяц назад сказал бы, что спокойствие его можно объяснить только ударом по голове. Ему действительно было все равно, где он теперь окажется. Даже боль в не зажившей ране встречал с радостью, потому что боль означала жизнь.

Он не стал спрашивать, зачем островитяне его спасли, догадываясь, что паренек из лодки сам не знает, что на него нашло. Марк тоже щадил раненных противников, когда мог. Дал себе зарок никогда больше не сражаться против островитян, и решил, что этого достаточно. Благодарить не собирался. Разбойники все равно оставались ему врагами, но теперь он готов был признать: морские дьяволы — люди. Пусть, язычники и грешники, проклятые Богом, но из плоти и крови, такие же, как регинцы. Ну, хотя бы девчонка, что сидела возле него и рассказывала о своих будущих победах над Регинией, — Марк так и не сумел на нее разозлиться.

И женщина, которую называют Дельфиной. Толпа сильных мужчин подчиняется ей беспрекословно. У нее есть дочь, но волосы не покрыты, как у девушки, ее считают супругой божества — то есть, дьявола. И она прелестна — никакая вражда не помешала бы Марку залюбоваться красивой женщиной. Видно, чары ее столь искусно сотканы, что опасности он не ощущает. Морская Ведьма — просто женщина. И разгорался озорной огонек, зрела шальная мысль: так ли уж отличается островитянка от регинок?

“Что за тревога во мне, Господин Морской?Не знаю, с чем сравнить, но не могу сравнить с Морем”.

Стоя у борта и глядя в морское зеркало, Дельфина видела Мару. Многое вправе требовать богиня, из чьей крови создано Море, но Дельфине она не приказывала, а просила. Что именно — Дельфина еще не поняла, но начинала догадываться. Странная мысль сегодня не давала Дельфине покоя: она знала, что красива. Нан, ее первое воплощение Алтимара, не появлялся больше на Обрядах, навещал ее лишь, чтобы повидать дочь. Дряхлым Нан еще не выглядел, но, видно, решил, что для женщины в самом цвете он стар. На Полнолунном Мысу островитянку ласкали другие, вне мыса у нее не было мужчин — Дельфина даже не задумывалась, почему. Раньше не задумывалась. Она еще красива, еще молода. Она знала это прежде, но сегодня — через Дэльфу — услышала от регинца. И зачем-то особенно тщательно расчесала смоляные волосы, расправила складки туники. Неужели — для него? Женщина еще не готова была это признать.

К вечеру Марк из Лантисии снова поднялся, прошел по кораблю, с любопытством осматриваясь, сел на регинский сундук. Он ни с кем не заговорил, но Дельфина спиной чувствовала его взгляд. Все дни она сама меняла повязку на голове, знала, что ее руки умеют не причинить лишней боли, а теперь вдруг стала искать себе оправдания, чтобы не подходить к нему.

Но, все-таки приблизившись к регинцу, Дельфина встретила любопытство, а не враждебность.

— Я видел твой корабль в шторм, вы тоже чуть не утонули. Если ты ведьма, то неискусная.

Она криво усмехнулась. Поблагодарить что ли за такую похвалу? Занялась повязкой, но ловила себя на желании немедленно отдернуть руку, убежать. Интересно, удавалось ей хотя бы скрывать это? Наверное, не слишком. Когда, закончив, Дельфина хотела встать, он вдруг схватил ее за руку, удержал, и она позволила, что-то непреодолимое ощутив в его хватке. Что-то неизвестное ей, похожее на власть…

Лантис долго рассматривал ее, всматривался, словно пытаясь понять, потом спросил:

— Неужели это тебя боится берег?

Дельфина улыбнулась, понимая, что вблизи выглядит совсем не грозно. Хорошо все-таки, что она не похожа на матушку Маргару.

— Неужели, женщина, тебе не бывает страшно?

Она вспомнила шрамы на его теле, и тоже спросила:

— А тебе?

— Почему тебе нравится убивать нас?