Разбойничьи Острова

— Гнев Алтимара, — ответил Наэв, поднимаясь на ноги. — Кара нам за раздоры, за жестокость, — взглядом пригвоздил к земле Норвина. — Месть за Жрицу. Наказание за то, что не услышали ее слов.

— А что же с нашими семьями на Большем??

К Дельфине обратились умоляющие взгляды — должно быть, и на Ариду так смотрели. Было ли не по себе древней колдунье за то, что не в ее власти поступки богов? Дельфине отчаянно хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Она тихо сказала, что на Большем все живы. Насколько она могла судить по высоте волн, Больший не должен был сильно пострадать. Растерянным людям всегда нужен Выбранный Главарь. Лан молчаливо признал право Наэва решать, Норвина трясло от пережитого, он готов был подчиниться кому угодно. Алтим оказался самым крепким орешком.

Реальность постепенно вступала в свои права, и Лан задал вопрос о предателе:

— Что же теперь, братья? Что с этим будет?

Дельфина молча сняла с себя ножны с Акульим Зубом и закрепила на поясе Теора, возвращая ему амулет сына Островов. Сказать ей было больше нечего. Она сделала то, что должна, и победила… наверное. Но чувствовала себя выпотрошенным цыпленком. И едва ли это чувство когда-нибудь пройдет.

Невозможно упросить бывших стражей помочь убийце, и Наэв не просил, а приказал:

— Алтимар не желает его смерти, а Совету теперь не до него. Взгляните на берег — столб унесло в Море. Значит, он мертв. А вы ничего не видели.

— Неужели Господин Морей хочет его пощадить?

— Неужели мы должны солгать Отцам-Старейшинам?

— Мы ничего не видели, — трясется Норвин. — Ничего…, ничего…

Дельфине было больно признать, что из троих остался против нее лишь ее племянник. Но Алтиму еще больнее. Теор для него конченый мерзавец, а идеалы Острова Леса непререкаемы. Какого же выбирать между гневом морского бога и гневом Общины, между памятью убитой матери и Дельфиной, что была ему, как мать! Алтим совсем запутался. Наэв положил ему руку на плечо и заговорил: