Разбойничья злая луна

Испуганный матрос подчинился, и Ар‑Шарлахи понял наконец, что произошло. Один из новичков, недавно зачисленных в зеркальщики, то ли случайно, то ли с перепугу навёл зайчик на лицо каторжанина.

— Бегом туда! — рявкнул Илийза. — Посмотри, что с ним!..

Взрывая песок, матросик бросился к лежащему. Добежал, рухнул на колени, припал ухом к скруглённой спине. Слушал долго, с надеждой. Потом медленно встал и затоптался, беспомощно приседая и разводя руками…

— Ну, это уметь надо, — процедил Илийза. — Что будем делать?

Алият угрюмо молчала.

— А что ещё остаётся!.. — сказала она наконец отрывисто. — Жги в уголь. Теперь чем страшнее — тем лучше…

Илийза сделал знак матросику посторониться и скомандовал. Тихий, но отчётливый треск воспламеняющейся ткани и шипение плоти ужаснули Ар‑Шарлахи. А потом стало ещё страшнее: почерневший мертвец задёргался, зашевелился, словно пытался ещё встать на колени — это, обугливаясь, сокращались мышцы.

— Достаточно, — тихо сказала Алият. — Пусть подымит…

В этот миг из‑за барханов показалась растянувшаяся ватага каторжан. Шли неспешно — неподвижные мачты обоих кораблей были видны даже с того конца низины. Кто посмеивался, кто злобно ворчал. Двое несли последний непочатый бочонок.

Не дойдя пяти шагов до трупа, остановились и замолчали. Потом медленно подняли внезапно протрезвевшие глаза. Фаланга сияла щитами, жаля воздух поверх голов. Из‑за бархана, переругиваясь и балагуря, подтягивались отставшие, но, увидев, в чём дело, тоже смолкали.

— Шарлах по‑прежнему желает знать, кто убил заложников, — снова прозвучал исполненный скуки голос Алият. — Пусть сами отойдут в сторонку. Чтобы не пострадали невиновные. Или вы твёрдо стоите на том, что виновны все?..

В толпе началось смятение. Кого‑то в чём‑то убеждали. Пока ещё по‑хорошему.

— Поскольку времени у нас мало, медленно считаю до пяти. Раз…

— Да он! — отчаянно крикнул кто‑то, указывая на дымящий обуглившийся труп. — Вот он и убил!..

— Два…

Толпа заворочалась, зарычала. Послышался хруст зуботычины.

— Три…

Вытолкнули двоих. Один сразу упал на песок и зарыдал, забился, извиваясь, как червяк, и почему‑то прикрывая руками голову. Второй стоял, беспомощно озираясь.

— Четыре…

Огромный угрюмый каторжанин в разорванном на плече балахоне сам вышел из толпы. Процедил: «Вар‑раны» — непонятно, впрочем, кого имея в виду, — и стал смотреть в небо.

— Пять! — Алият сделала знак фаланге запрокинуть щиты повыше и двинулась прямиком к троице каторжан.

— Попали к Шарлаху? — негромко, с угрозой осведомилась она. — Ну так запомните. У Шарлаха — строго… — и, уже отворачиваясь, как бы между прочим, бросила через плечо: — На этот раз он вас прощает. Но только на этот раз.

За спиной запала тишина — не смели верить.

— А‑а?.. — начал кто‑то в толпе.

Алият обернулась. Говорящий, не в силах закончить фразу, вопросительно помахал рукою в сторону скорчившегося и обугленного тела. Алият с сожалением взглянула на мёртвого.

— Приказали остановиться, а он, дурачок, не послушал… Рийбра! Разведи людей…

И пока Алият шла к «Самуму», все торопливо, чтобы не сказать — испуганно, уступали ей дорогу. Поравнявшись с Ар‑Шарлахи, она приостановилась и взглянула искоса. Видишь, дескать? И мы тоже кое‑что умеем.

Ар‑Шарлахи сглотнул, ещё раз посмотрел на чёрное тело в тлеющих лохмотьях. Почувствовал дурноту и торопливо отвёл глаза. Хорошо хоть ветер не в эту сторону…

Глава 11 Провиант от Ар‑Мауры

— Так я и знала! — страшным шёпотом выговорила Алият и, прикрыв за собой дверь, задвинула оба засова. — Чем дальше, тем хуже! Ты хоть бы изнутри запирался!..

В полном расслаблении раскинувшийся на ложе, принадлежавшем когда‑то караванному Хаилзе, Ар‑Шарлахи попытался приподняться, не преуспел — и с виноватой улыбкой (повязка болталась на груди) вновь растёкся со стоном по покрывалу.

— Вот пойду сейчас, — пригрозила Алият, — и всем скажу, кто ты есть на самом деле!

Ар‑Шарлахи вскинулся с надеждой, заёрзал локтями по ложу.

— Слуш‑ш… С‑скжи… — истово, со слезой взмолился он. — Я… н‑не м‑могу… б‑больше…

Не обращая на него внимания, Алият принялась открывать все шкафчики по очереди, пока не наткнулась на нужный. Сбросила повязку и, насупившись, приступила к поискам. Один за другим она вынимала из гнёзд склянки и пузырьки, вытаскивала пробки, нюхала и, закрыв, отправляла на место. Вскоре искомое было найдено. Нюхнув, Алият отшатнулась и стала хватать ртом воздух. Поспешно вернула пузырёк вместе с пробкой на полку и, плотно зажмурившись, взялась двумя пальцами за переносицу.

Отдышалась, сморгнула слёзы и занялась Ар‑Шарлахи. Держа пузырёк на отлёте, она приподняла свободной рукой жертву за волосы и сунула склянку горлышком в ноздри.

Ар‑Шарлахи ахнул, рванулся, но хватка была железной. Он взбрыкнул ещё раз — и сдался…

Наконец мучительница убрала пузырёк и притёрла пробку. Воздух в каюте караванного Хаилзы был теперь напоён чем‑то нестерпимо едким и противным.

— Ну что? Ожил?

Ар‑Шарлахи кое‑как сел и вытаращил на Алият страдальческие, полные слёз глаза.

— Ну ты зверь всё-таки… — еле выговорил он.