Разбойничий тракт

– Пойдем, Софьюшка, теперь не грех попросить у Бога и за себя, – тронул он спутницу за локоть. – Земля началась нашенская, и порядки тут тоже свои, вольные.

Они вошли под прохладные своды, осенив себя крестами, осмотрелись вокруг. Под куполом наблюдал за человеческой суетой седобородый Господь Вседержитель, окруженный ангелами, ниже расположились картины на библейские темы, затем шли изображения святых, и уже на стенах висели большие и маленькие иконы с зажженными перед ними лампадами. Сизоватый дымок струйками поднимался к потолку, сливаясь в призрачную синеватую твердь, отчего казалось, что Господь смотрит как бы из небытия. На клиросе бормотали молитвы священники, им подпевал церковный хор, голоса заполняли церковь, успокаивая нервы.

Софи сложила руки перед грудью и мысленно начала повторять молитвы на своем языке, она понимала, что Бог един и нет разницы, на каком наречии просить его о снисхождении, тем более что и церковь заполняли люди разных национальностей – приход был открыт для всех. Женщина перестала замечать все вокруг, она чувствовала, что молитвы доходят до Господа, что он внемлет ее устам и понимает ее.

Это продолжалось до тех пор, пока кто-то не тронул ее за плечо. Софи вскинула ресницы и увидела возлюбленного с папахой в руках, на лице его лежала печать умиротворения, складки разгладились, глаза светились любовью. Он словно помолодел сразу на несколько лет. Она вынула из небольшой сумочки купюру, опустила ее в прорезь церковной копилки и пошла к выходу.

На городском базаре толпился самый разный народ, это был не горластый и нахрапистый московский рынок, здесь явно ощущалось дыхание близкой Азии и недалекого Кавказа. Торговцы мягкими голосами расхваливали товар, уговаривая посетителей купить его только у них, они предлагали фрукты, огромные куски дынь или тыквы, протягивали деревянные ложки, наполненные медом. Горожане переходили от одного прилавка к другому, пробуя все подряд и лишь в конце решаясь на копеечную покупку.

Софи тут же переняла эту особенность, она пристроилась к медленно текущей очереди, отламывая, отщипывая, втягивая в себя дары щедрого края. Дарган плелся позади с дорожной сумкой, на дне которой лежала единственная селедка, купленная у лавочника. Гордому казаку выступать в подобной роли еще никогда не приходилось. Наконец спутница повернула к нему сытые глаза, разлепила измазанные ягодами губы.

– Надо набрать продуктов, – сказала она, озабоченно прикусила нижнюю губу и показала пальцем на начало рядов. – Там дешево.

– Пойдем туда, – вздохнул Дарган.

Когда собрались идти назад, он заметил парнишку лет пятнадцати, вьюном крутнувшегося возле жены, но значения этому не придал. Он отвык от обыкновенной жизни, когда все вопросы следовало решать самому, в том числе и ходить на рынки. В Европе и в России чаще встречались разбойники с больших дорог, нежели обыкновенные воришки. Вспомнил он о пареньке лишь тогда, когда Софи, отобравшая кучу овощей и фруктов, уставилась на него круглыми от удивления зрачками.

– Ларжан пропал? – опередил он ее с недоуменным восклицанием.

– Нет ларжан, – развела она руками. – Я прятала деньги в сумочке.

– А надо было держать в руках, тогда целее были бы.

Дарган вынул из кармана штанов купюру, передал ее жене и прощупал толпу внимательным взглядом, но рассмотреть что-либо не представлялось возможным. От главного входа народ волнами растекался по базарной площади и такими же волнами выплескивался с нее на другом конце. Но ему повезло. За прилавками высились ряды навесов с гроздьями сушеной рыбы под ними, парнишка, который крутился возле спутницы, облокотился на одну из стоек, на лице его лежало явное довольство. Вокруг шмыгала носами ватага таких же оборванцев.

Дарган лавировал между людьми, он решил зайти с тылу, чтобы поймать паршивца за шиворот. Очередной людской водоворот закрутил его на месте, а когда он выбрался на свободное пространство, мальчишка куда-то исчез. Кудлатая голова воришки мелькнула уже возле выхода с рынка. Надо было спешить, потому что затеряться в ростовских улочках не составляло труда, тем более под крутым склоном, на берегу реки Дон, где громоздились хаотично построенные портовые склады с ватагами грузчиков между ними.

Казак заработал локтями, человеческая масса сдавила его, понесла к выходу, не давая возможности пошевелиться. Ему показалось, что кто-то потерся рукой о полу черкески, ощущение было мимолетным, не вызвавшим подозрений. Даргана вытеснили за деревянные ворота, где стояли мастерские ремесленного люда – лудильщиков, точильщиков, скорняков. Не заметив парнишки нигде, казак с досадой сплюнул. Нужно было возвращаться назад.