Разбойник

В заключение хочется добавить несколько заметок касательно перевода. Перевод сделан на основе окончательной редакции романа, напечатанной в третьем томе собрания сочинений из «карандашной системы», опубликованной издательством Suhrkamp в 1986 г. Те немногочисленные места, где у редакторов ещё остаются сомнения в правильности транскрипции, в немецком издании выделены особым шрифтом, но не отмечены в переводе, поскольку перевод, в свою очередь, неизбежно вносит искажения, причём более существенные. В тех случаях, когда Вальзер использует гельветизмы (специфически швейцарские слова и обороты), я не пытаюсь передать их при помощи русских диалектных эквивалентов, а скорее пытаюсь подыскать слово, звучащее не совсем обычно, как, например, в случае с die Saaltochter,что означает «официантка», которое я перевожу как «подавальщица». В случае имён собственных, как, например, «Дюби из Дюбендорфа», не остаётся ничего, кроме как воспроизводить их фонетически. Швейцарский нюанс, особенность уменьшительной формы в фамилии «Дюби», оказывается безнадёжно утраченным. Пышность и неряшество стиля, а также многочисленные неологизмы представляли большую трудность, но и интерес для перевода.

В дополнение к роману, в книгу включены рассказы разных лет, которые, в отличие от «Разбойника», были подготовлены к печати самим автором, т. е. их текст основан на чистовых типо - либо манускриптах, а не расшифровке микрограмм. В скобках после названия каждого рассказа указан соответствующий сборник цюрихского двадцатитомника.

Анна Глазова

РАЗБОЙНИК

Эдит его любит. Но об этом позже. Ей, наверное, не следовало вступать ни в какие отношения с этаким ничтожеством, у которого и денег-то нет. Такое впечатление, что она то и дело посылала к нему кандидаток, или, имеется в виду, комиссионерш. У него повсюду возникали какие-то подруги, но у него ничего с ними не было, а в особенности что касается этих в своём роде прославленных ста франков. Однажды он оставил сто тысяч марок в чужих руках, из чистой податливости и человеколюбия. С теми, кто над ним из-за этого смеётся, он смеётся за компанию. Одно это уже бросает на него сомнительную тень. И ни одного друга. За «всё то продолжительное время», которое он провёл у нас, ему не удалось добиться ни малейшего признания в джентльменских кругах. Не удивительна ли подобная бесталанность, просто трудно себе представить? Многим его вежливые манеры давно попортили «нервы». И эта несчастная Эдит его любит, а он тем временем, пользуясь установившимся теплом, ходит в полдесятого вечера, на ночь глядя, купаться. По мне так пускай ходит, но хоть бы не жаловался. А какие невероятные усилия прилагались, чтобы его воспитать. Неужто этот перуанец, или кто уж он там есть, полагает, что и сам обойдётся? «Чего тебе?» Так к нему обращаются девицы из народа, а он, словно блажной во имя Господа, находит очарование в подобном способе осведомляться, что ему угодно. Тут и там с ним обходятся как с настоящим изгоем, а он тому, можно представить, и рад-радёшенек. Ему кидают взгляды, словно хотят возопить: «Снова явился этот негодник, для разнообразия? Фу, как скучно!» Оскорбления взглядом его развлекают. Сегодня накрапывал дождик, и она его, стало быть, любит. С первого взгляда она полюбила его всем сердцем, а он, конечно, не счёл это возможным. А тут ещё эта вдова, которая погибла из-за него. Вне всяких сомнений, мы ещё вернёмся к этой относительно респектабельной особе, владелице торгового заведения на одной из наших улиц. Наш город похож на один большой двор, так прелестно сочетаются все его части. И об этом тоже ещё зайдёт речь. Тем не менее, я постараюсь быть краток. Будьте уверены, я не сообщу вам ничего неуместного. Дело в том, что я считаю себя исключительно утончённым автором, хотя это, наверное, глупость с моей стороны. Может статься, что просочатся и кое-какие неуместности. Так что с этой сотней франков у него ничего не было. И как он только мог опуститься до такой прозаичности, этот неисправимый весельчак, которому приходится выслушивать подобные фразы от девушек в хорошеньких фартучках, стоит ему попасться им на глаза: «Ну вот ещё. Этого ещё не хватало». Понятно, что такие высказывания в его адрес заставляют его трепетать, но он же сразу всё забывает. Только такое ничтожество как он способно выкинуть из головы за один раз такое количество важных, возвышенных, приносящих пользу вещей. Никогда не быть при деньгах может только ничтожество. Однажды он сидел на скамейке в лесу. Когда ж это было? Женщины из высших сословий не судят его строго. Может быть, оттого, что предполагают в нём шаловливость натуры? И то, что директора протягивают ему руку. Ведь это так странно? Этакому разбойнику?