Разбойник Кадрус

Когда он показался на дороге, нищие подошли к нему, но он не обратил на них внимания. Он даже грубо оттолкнул руки, протягивавшиеся к нему, сделал управителю знак приблизиться и сказал:

– Вели вынуть из кареты свертки и отнеси их в кабинет. Возьми два футляра из карманных дверец и ступай со мной.

Шардон, передав эти приказания слугам, выбежавшим встречать барина, сам взял футляры и не говоря ни слова пошел за Гильбоа, который прямо отправился в свой кабинет.

– Ты готов? – вдруг спросил Гильбоа, даже не оборачиваясь к своему управляющему.

– Вы все еще намерены? – ответил тот на вопрос своего хозяина другим вопросом.

– Да… надо непременно покончить сегодня! Но твои люди?

– Одно слово, одно движение – и они здесь.

– Ты уверен в них?

– Как в себе самом. Их прошлая жизнь отдает их в мою власть… Правда, и я также в их власти… ни им, ни мне нет никакой выгоды изменять друг другу. Призвать их?

– Как! Они так близко?

– В двух шагах.

– Послушай, Шардон, – сказал хозяин управителю, – пятиться назад нельзя. Савари намедни сказал мне: «Почему это, любезный господин де Гильбоа, вы лишаете двор двух особ таких очаровательных, как девица де Леллиоль и ее кузина? Говорят, у первой огромное состояние. Вторая по красоте своей достойна обожания самых знатных наших сановников. Стало быть, удалять от двора двух девиц, которые могут служить ему украшением, – преступление против воли императора, желающего женить своих генералов на знатных девушках». Ты знаешь, что значит эта любезность.

– Император хочет, – сказал Шардон, – чтобы все знатные имена, все богатства столпились около него. Мадемуазель Жанна и знатна, и богата. Это ясно.

– Стало быть, ты понимаешь, что пятиться нельзя?

– Конечно.

– Вели же призвать твоих людей.

Шардон засвистел особенным образом. При этом звуке оба нищих перестали тянуть свою заунывную песнь. Слепой, ведя калеку, позвонил у калитки. Привратник не хотел его пропустить.

– Не препятствуйте нам собирать милостыню! – загнусил калека. – Господь вас вознаградит. Посмотрите, управляющий хочет, чтобы вы нас пропустили.

Привратник, взглянув на окна, действительно увидел, что управляющий знаками велит ему впустить нищих. Через минуту оба они явились перед Гильбоа.

Тот с некоторым волнением ждал людей, о которых ему говорил Шардон, но, увидев нищих, вскрикнул от удивления. Слепой и калека, для того чтоб сделать похищение! Выбор казался язвительной насмешкой.

– Вот каких людей привел ты ко мне! – сказал он Шардону. – И вы приняли это предложение? – обратился он к нищим.

– Как же быть, добрый барин! – захныкал слепой. – Надо же как-нибудь кормиться…

– Но ваши недуги не позволяют вам быть мне полезными, – продолжал владелец Магдаленского замка.

– Деньги лучше всякого лекарства! – хныкал нищий. – Они возвращают зрение слепым и ноги калекам.

Когда он это проговорил, его маленькие серые, лукавые глазки замигали под бровями. Ноги калеки вдруг выпрямились, он вскинул свой костыль на правое плечо и обошел вокруг всей комнаты, как солдат на часах. На лице Гильбоа выразился восторг по поводу хитрости, употребляемой этими негодяями, чтобы возбудить сострадание публики. Он сказал им смеясь:

– Великолепно! Но к чему вам заниматься таким утомительным ремеслом? Каково тебе таскать его на плечах?

– Не обижайте меня, – ответил мнимый калека, – я не употребляю во зло сил моего товарища, он не всегда служит мне вьючным скотом. В оврагах, в кустах я возвращаю ему свободу. Я влезаю на него только при входе в деревню.

– Но все-таки ремесло весьма утомительное, – возразил Гильбоа.

– Но и выгодное! Шестьсот ливров дохода, хлеб, мясо и случайная прибыль!

– Это что еще?

– А видите, есть богачи, которые имеют обыкновение давать нам положенное количество денег и пищи. А то, что дают нам прохожие в дилижансах и каретах, это сверх того, это доход случайный. Потом есть предприятия выгодные, как, например, похищение, которое замышляете вы и которое принесет хороший доход.

Намек был прямой.

– Будет об этом говорить! – сказал барон. – Сколько Шардон вам за это обещал?

– О, добрый барин, – ответил бывший слепой, – господин Шардон, правда, очень расположен к своим бывшим знакомым, – негодяй с намерением сделал ударение на этих словах, – он говорил нам о тысячном билете… Но теперь и вы прибавите что-нибудь… Еще тысячный билетик, например? Я уже вам говорил, деньги могут вернуть ноги и глаза…

– Хорошо, – перебил его Гильбоа, – вы получите две тысячи франков.

– Гм! – сказал нищий. – Почему бы не заплатить нам тотчас? Мы с товарищем не сомневаемся в слове такого человека, как вы… Но времена такие тяжелые… и притом все мы смертны… К счетам могут придраться, а наличные деньги избавляют от неприятностей.

Как ни порочен был Гильбоа, а кровь бросилась ему в лицо при этих подозрениях, так ясно выраженных. Однако он воздержался.

– Возьми, – сказал он мнимому слепому.

Он подал ему билеты, так бесстыдно требуемые, и прибавил:

– Доволен ты?

– Как нельзя более.

Как бы для довершения унижения Гильбоа негодяй повертел в руках билет, потом посмотрел сквозь на него на свет.