Разбойник Кудеяр

— Полей.

Умылся. Сел за стол.

— Слушай, — сказал он Васе, — а ведь мы с тобой ослушники.

— Это как же?

— А так! Забыл, зачем тебя матушка к Кудеяру посылала?

— А ты, гляди-ка, помнишь?

— Помню, Вася. Атаман обо всем должен помнить.

— Ну и придумал чего-нибудь?

Кудеяр собирался было ответить, но тут пришел Микита Шуйский.

— Атаман, привезли монаха. Спит беспробудно. Мы его пощупали. И в кушаке грамотку нашли…

Кудеяр взял грамотку, поднес к свече.

— Ого! Мой грек с двойным дном, оказывается! Я голову ломал, как быть, а тут вот оно! Никон тайно спрашивает, сколько денег у монастыря, — потряс грамоткой. — Монаха поместите в дом к отцу Михаилу. У Михаила и книг много, и брага хороша. Пусть себе читают и пьют на здоровье. А теперь скажите-ка мне, что совет решил?

— Да ничего не решили. Кто знает, как на Дону дело пойдет, а стан у нас загляденье. Жизнь свободная…

Помрачнел Кудеяр.

— У нас-то жизнь свободная, а о других не подумали?

— Кудеяр, Россия-то вон какая, разве ее всколыхнешь?

— Ладно, — сказал Кудеяр, — большие дела разом не решаются. Уму-разуму жизнь учит… Варвара не уехала со стана?

— Нет, тебя ждет. Разговор у нее к тебе.

— Зови!

— А я уж здесь, — сказала Варвара с порога.

— Здравствуй, атаманша! Пришла пора нашему разговору. Садись, думать будем, как Паисия взять за жабры. А ты, Вася, в дорогу дальнюю собирайся.

— Неужто меня с собой берешь? Уж не за невестой ли?

2

Покровское было поднято на ноги. Людей согнали к церкви. На паперти стоял Холоп.

Кудеяр спросил толпу:

— Он грабил вас?

Толпа молчала.

— Он грабил вас? — спросил Кудеяр опять.

Толпа молчала. Холоп засмеялся.

— Вот как вас запугали, — покачал головой Кудеяр. — Молчальники вы, молчальники! Тогда за вас я сам скажу! Да, он отнял у вас и ваших детей скот. Скоро пригонят стадо назад, и вы получите ваше… Если этот человек, — Кудеяр указал на Холопа, — мог ограбить крестьян, братьев наших, он и отца с матерью не пощадит. Назначьте же наказанье ему!

Молчала толпа. И опять засмеялся Холоп.

Кудеяр опечалился и сказал ему:

— Полюбуйся, Холоп! Они молчат, потому что нет у них веры нам. И откуда ей быть, коли ты разорил их, как беспощадный татарин? Когда Кудеяр в лесу — в деревнях спокойствие. Когда Кудеяр в лесу — бояре да дворяне ходят шелковые, на поклон поклоном отвечают… Не хотите судить? Может быть, прощаете свои обиды?

Молчала толпа.

— Не хотите судить и не хотите миловать? — Кудеяр повернулся к разбойникам. — Может ли среди нас жить тот, кому все равно, кто плачет и чья кровь льется?

— Нет! — сказали разбойники.

— Вот тебе, Холоп, весь наш суд и весь сказ: уходи на все четыре стороны.

В третий раз хотел было засмеяться Холоп, не получилось: крякнул да всхлипнул — вот и весь смех.

Сошел с паперти, пошел. Толпа отшатнулась, дала дорогу.

— Простите нас! — Кудеяр поклонился крестьянам в ноги, и разбойники опустились на колени возле атамана своего.

— Вставайте! Вставайте! — зашумели пришедшие в себя покровцы.

Кто-то весело крикнул:

— Слышите?

На краю села блеяли овцы, мычали коровы.

— Прощаем! Прощаем! — закричали крестьяне. — Овечки наши вернулись! Буренушки!

Глава 3

1

Анюте приснилось: бьет конь копытом в крыльцо. Проснулась в испуге: к чему сон?

Придумать ничего не успела, поднялся сеятель Петр с женой, девочки и мальчики их малые. Пошли в амбар перебирать семена.

Снег уже стаял. В небе набухают мягкие теплые тучи. Ветер порывистый, порывы долгие. Дохнёт, лицо рукой тронешь — влажное… Весна. Весь день Анюта ждала объяснения сну. Не дождалась.

А ночью постучали в дверь.

Вскочила! Не спрашивая кто, отодвинула задвижку, распахнула дверь.

Стоял перед нею высокий человек. Из-под шапки чуб, глаза черные, бородка кучерявая.

— Кто ты?

— Путник, — ответил Кудеяр, а у самого сердце защемило, хоть плачь. Стоит перед ним девушка. По глазам видно — ждала. Его ждала, всю жизнь. И дождалась. Наваждение — и только! Стоит, обмерла: ни в дом не зовет, ни гонит. И ему вся жизнь игрой показалась. Так бы вот встал на колени, уткнулся лицом в подол, как дитя малое, и пропади все пропадом.

Спросил:

— Зовут как?

— Анюта.

— Не пустишь ли переночевать меня с товарищем?

— Не хозяйка я, да заходи: хозяин никого еще не гнал.

— Кони у нас.

— Заводите во двор.

Вышел в сенцы сеятель Петр.

— Кто это, Анюта?

— Путники. Ночлега просят.

— Пусти.

— Да я уж пустила. Ночь ведь.

Огня в доме не зажигали. Указал хозяин угол пришельцам, принесла им Анюта тулуп на подстилку. И уснули все. Все, да не все. Не сомкнет Анюта глаз, и Кудеяр тоже. Встал он наконец, пошел во двор коню овса дать, и Анюта, сама не зная, по какой такой смелости, за ним пошла.

— А тебя как зовут? — спросила.

Приезжий смутился будто. Говорит:

— Всегда я имя свое произносил с гордостью, а теперь вот не смею.

— Али оно у тебя постыдное? Али уж такое страшное, как у Антихриста?

Еще больше смутился Кудеяр, а девушка опустила руки, но слова говорит такие смелые, что у самой же голова кругом.

— Кто бы ты ни был, ты — судьба моя. Снилось мне: конь копытом о порог постучал. Значит, пришло мне время в путь собираться. Конь во сне был точь-в-точь как твой.

— Кудеяром зовут меня!