Разбойница

Когда звонил очередной клиент, рвущийся в Париж или Рим, Тома поднимала трубочку и произносила ласково:

— ...Полностью одобряю ваши планы... но знаете, у нас очень дорого — советую обратиться вам в «Селену»... или «Феникс»... Телефончик? Одну секундочку...

Сначала у меня от таких разговоров уши вырастали, как капустные листья, но после я привыкла и не удивлялась, что Тома «пашет налево» абсолютно открыто!

И вот через неделю примерно, она сказала мне:

— Подними трубочку... Ты знаешь, что сказать.

...И я поднимала. В конце недели в подъезде из темноты кинулся какой-то горец и, вместо того чтобы ограбить или изнасиловать, сунул пухлый конверт.

— О дедульке не беспокойся! Дедулька в порядке!

Мы с Томой приканчивали уже третью бутылку — так кончился мой «принципиальный разговор». Несколько раз в мою комнату бурно врывался сосед Коля с его постоянным требованием — «Проблемы, проблемы!», — но был изгнан словами, которые неприлично по-трезвому повторять.

— Наш дедулька в нужный момент оказался в нужном месте — управляющим городским Трестом гостиниц! Так что теперь в любом отеле четверть всех доходов — его. А в нашей светёлке ты ничего не жди — это чистая липа, ширма... ездит только кто надо и изредка... Дедулька просто расплачивается с ними за какие-то услуги. Нами расплачивается! Так что и сам Бог нам велел!

Тут уже совсем окосевшая Тома снова стала накручивать телефон: почему хахали не выехали?

— Кто хоть они?

— Курсанты! Арабы!

— Ого!

— Пока мой Пахомыч в отъезде, попрыгаю чуть-чуть... «А я люблю военных, военных, военных!» — вскидывая ножки дивной белизны, она заскакала по комнате, показывая трусики.

Но тут рявкнул звонок — и появился совсем другой военный. Весь в черной суконной форме, обвешанный сверкающими наградами капитан, иступленно-пьяный, явившийся сюда не иначе как с карательной целью.

— Ага... спелись уже! — прохрипел он.

Где-то нажрался визитер-бузотер с ветеранами необъявленных войн, а за трофеями явился сюда!

— Разболтала, сука? — повернулся он к Томе.

— Могу! — пышной грудью попёрла на него Тома. — Сказать, сколько из левых отдаю тебе? Сказать? Да ещё яйца твои сухие должна крутить!

— Кру-гом! Наклониться! — рявкнул адмирал. Тома послушно исполнила.

— А тебе что? Особый приказ?

Я «сделала кошечку» рядом с Томой... Сперва он в меня попадал как бы по ошибке, промахиваясь мимо Томы, поскальзываясь на ней, но ошибка стала повторяться всё чаще... Ошибка... ошибка! ОШИБКА!

Я завела руки назад и впилась ногтями в его мохнатый зад, вгоняя всё глубже... Может, хоть так что-то почувствую в себе!

Хотя бы в этом, что полностью зависит от нас, мы можем достичь чего-то? Хотя бы в этом... хотя бы в этом... хотя бы в этом... Хотя бы об этом! — я рухнула грудью на стол и застыла... шевелиться не хотелось... Умело перевел страсть в похоть!

Тут снова рявкнул звонок. Качаясь от стенки к стенке, на каблуках, вся нараспашку, с каплей бесценного вещества, стекающей по ноге, я распахнула дверь. Там стоял чёрный красавец-усач, в строгом чёрном плаще, таком же костюме, галстуке и с чёрным зонтом.

— Тома! К тебе твой араб! — обернувшись, крикнула я и зигзагами вернулась обратно.

— Это же Пахомыч! — прошептала Тамара. — Муж мой!

— О, чёрт!

Я проснулась ночью от жажды — пересохло буквально всюду, хотелось бы живительной влаги. Стала разыскивать в темноте корень жизни, но обнаружила рядом пустоту.

Алекс сачковал на кухне, покуривал... Нашел время курить!

И буквально через час, снова пробудившись, снова нашла его на кухне! Курить, что ли, сюда пришел?

— ...Да погоди ты. Я же поговорить с тобой пришёл!

— Ах вот как! Поначалу не заметила. Так бы сразу и сказал, а то я понапрасну...

— Меня Рябчук снова нашёл!

— Этот... из компартии?

— Точно. Гляжу, вдруг счёт наш вырос в десять раз! Является. «Это мы только так, для начала». Нам такие отчаянные борцы с режимом, как ты, нынче во как нужны! Сколько хоть ноликов тебе нарисуем! Тебя любят! «А ты уж нас не забудь!»

— Да, поломала тебя жизнь.

— Говорю Рябчуку: так вы специально меня клоуном делали? Усмехается: наконец-то догадался!

Мы шептались в ночи, я нежно гладила его по голове. Впрочем, особого отчаяния в его голосе я не слышала.

Когда мы утром спустились, он обнаружил свою тачку, вздыбившуюся на тротуар. Да, крепко, видать, переживал вчера.

— Куда тебе?

— Что значит, куда? Как и приказано — в архив. Английская набережная!

— Ну как там твои дела?

Как? С Алкой вроде бы обо всем договорились — она поставила только одно условие: «подаришь хорошего мужика!»

С некоторым сомнением я оглядела человека за рулем. Годится ли? Впрочем, моё дело предложить. Не бывает плохих мужиков — бывают лишь неталантливые бабы!

— Кстати, сегодня в семь часов в особняке Горлицыных-Пфельцейнов, как обычно по четвергам, бал! Ты тоже, как я понимаю, дворянин!

— Граф!

— Ну вот и отлично! Знаешь, где их особняк?

— Разумеется. Только я, наверное, должен переодеться?

— Переоденься, переоденься...

Умело перевела похоть в расчет.

...Он бросил на меня взгляд раненого оленя, когда Алка поволокла его за кулисы.

В пятницу он не появился... в субботу...