Разбудить цербера

Ганс Вилькен покинул трибуну. Через пару секунд ее занял другой человек с точеными и красивыми чертами лица, спокойный и открытый взгляд которого уже сам по себе говорил собравшимся: все будет хорошо, беспокойство излишне, я держу руку на пульсе событий.

– Майкл Хейнни. Соединенные Штаты Америки. Благодарю господина Лао-Джи-Цы, что направил заседание в данное русло. Постараюсь быть кратким. Я не согласен с господином Вилькеном, не во всем, но скажу так: он не привел ясных аргументов. Его речь – одна большая риторическая фигура. Я не сомневаюсь, что с его точки зрения все понято и причины очевидны, исходя из которых, не стоит использовать тезисы «Открытого пути» в программах будущего мироустройства, ибо пресловутый контекст. Но господин Вилькен раздувает из мухи слона. Он пугает нас чеховскими Ионычами, но в масштабе всей планеты. Я, конечно, не высказываюсь за мировоззренческий инфантилизм. Я против индифферентности общества. Моя точка зрения лишь в том, что он неверно истолковывает тезисы господина Санчеса. Говоря о всеобщем спокойствии, следует понимать всемирную отрешенность от экономических потрясений и войн. И только так, и ни шагу в сторону от красной линии. Кроме того, надо читать рассудком «Открытый путь», а не эмоциями. Вербальные красивости, их я считаю существенным недостатком книги, нужно отсеять, убрать в тень. Нужно сбросить яркую мишуру и увидеть за ней, что голода и кровопролитий больше не будет. А идея о братстве всех религиозных течений? Разве это плохо? Нет, господа как-то глупо критиковать «Открытый путь» с точки зрения господина Вилькена. У меня все. Спасибо Конгрессу за внимание.

«Нет, не интересно. Такое впечатление, что собрались просто так, без причин. Побалагурить. Или как там? Поточить лясы», – съязвил Санчес.

Он увидел, как притихшая публика зашевелилась на местах, когда Хейнни вернулся на место. Что обсуждали люди, не было слышно. Все слилось в тревожный гул. Стало ясно, члены Конгресса так и не пришли к согласию. Это понял и председатель. Он вновь, решив прекратить раскачивание лодки, вышел на трибуну.

– Господа, тише! Пожалуйста, тише! И минуточку внимания. – Лао-Джи-Цы щелкнул пальцем по микрофону, чтобы привлечь внимание. – Сегодня странный день. Никогда я не видел наш Конгресс таким возбужденным. – Председатель изобразил улыбку. – Как уже сказано, это заседание ничего не решает. И поскольку вы, извините за атавизм, выпустили пар, мне кажется, что выпустили, да? Поэтому прошу успокоиться. Лично я увидел, что наши рассуждения зашли в тупик. Я выслушал внимательно обоих. И господина Вилькена, и господина Хейнни. Что же я почувствовал? Стену, выросшую между ними. Каждый из них желал утвердиться. Все было довольно субъективно. Поэтому предлагаю закрыть наше неофициальное заседание и отложить решение данного вопроса. Через год состоится Всемирный Конгресс в Токио. Там, думаю, и разрешаться назревшие противоречия. Ни у кого нет возражений? – Конгрессмены промолчали. – Вот и хорошо. Прошу считать внеплановый съезд членов Всемирного Конгресса завершенным.

«Вот и правильно. Закрывайте лавочку, – мысленно улыбнулся Санчес, – а если честно, то все это – мутные воды. Ничего хорошего. И в чем смысл? Зачем тратили столько времени?»

Габриель, очнувшись у окна, вновь улыбнулся: ничего существенного не произошло, пока все шло как надо.

6. В новом теле

Габриелю захотелось побывать там, где снизошло озарение, показавшее открытый путь для человечества. Его неодолимо потянуло в те места, и, когда родственники опять уехали, он не преминул воспользоваться их отсутствием.

Габриель пересек океан и оказался в знакомых местах. Но на этот раз полного одиночества не хотелось, а хотелось, чтобы рядом была живая душа. То ли от неуверенности в себе, решил Санчес, то ли от предчувствия. Откуда неуверенность? И что за предчувствие? Он оставил вопросы без ответов.

Габриель вспомнил беседку и видение – глаза, говорящие с ним. На душе стало жутко.

Санчес прилетел самолетом вместе с секретарем и по прибытии сообщил ему, чтобы в ближайшие часы его не беспокоили. Франц кивнул в ответ, понимая, что не стоит задавать лишних вопросов.

Габриель вошел в старый сад и увидел преобразившуюся природу. Стоял тот краткий и чудесный миг, который называют золотой осенью. На удивление было сухо – дождей не предвещали еще пару дней. Солнечно и не по сезону тепло. Небесная синь, словно умытая, навеяла спокойствие.

Санчес вспомнил тот день. В первый раз, когда он еще не узрел глаза, умом владели смутные мысли, нельзя было понять, что несут они. Сомнения. Колебания. Но теперь-то все иначе. Теперь-то он ясно видит цель. Вот как сейчас он видит сквозь голые ветки синь неба.