Раздел имущества

— Bienvenue, madam^[104], — произнес кто-то, и другие голоса вокруг говорили: «Воп, Керри, bon»^[105]. Она постаралась снова найти первое лицо — таким милым, приветливым оно было. И вот нежная флейта заиграла опять, и кто-то погладил ее по голове, и голоса вокруг стали громче. Керри попыталась поднять голову, но не смогла. Она почувствовала, что ее горло что-то сжимает, в горле торчали какие-то предметы, похожие на прутья, они причиняли боль, и она постаралась до них дотянуться, чтобы вытащить.

— Успокоительное, — сказал кто-то. — Мы не можем вынуть трубки до завтра, пока не убедимся, что все в порядке. Может быть, сегодня, ближе к вечеру. А до этого — легкое успокоительное. Ей не надо говорить.

— Теперь она быстро придет в себя, — послышался другой голос.

— Бедная женщина, — говорили друг другу медсестры, пока продолжалась подготовка Венна к отправке. — После таких страданий очнутся, чтобы узнать, что мужа увезли в Лондон.

— Представьте только, как обрадуются остальные, — сказала Виктуар, откладывая флейту. — Я теперь думаю, не надо ли мне поехать в Лондон с господином Осуорси. Вижу, что отец еще больше нуждается в музыке: его жена, кажется, и так собиралась прийти в себя.

Обсуждение продолжалось. Часть его Керри слышала — временами она погружалась в забытье, а потом из него выныривала: туда и обратно. Кто-то что-то добавил ей в физиологический раствор, и она заснула глубоким сном.

Было уже больше часа. Деревня Сен-Жан-де-Бельвиль состояла из серых каменных домов, поросших мхом, устойчивых, защищенных от лавин. Они с самодовольным видом теснились в неглубоком ущелье, по которому проходило русло небольшой покрытой льдом речушки. Эми решила, что никогда в жизни не видела ничего более красивого. Бистро «Эдельвейс» было хорошо видно с другой стороны ровного поля, находившегося у подножия склона, по которому они спустились, и они направились к нему, кто на лыжах, кто сняв их и неся в руках. Дойдя до дома, они поставили лыжи на стенд, укрепленный около каменной стены. Владелец заведения поджидал их у двери и сообщил, что их друзья уже тут. Войдя, они увидели, что в нише у окна был организован столик на восьмерых, за столиком сидели Поузи, Эмиль и Робин и наливали себе из кувшина белое вино местного производства. Они оставили Виктуар в больнице. В ответ на взволнованные вопросы Руперта они сообщили, что с самолетом все идет по плану.

Компания, прибывшая на машине, приветствовала лыжников и громкими поздравлениями, в которых, однако, сквозила небольшая зависть. Эми посадили рядом с Робином Крамли, и она оказалась напротив Эмиля и Поузи, сидевших подле друг друга с видом, который был знаком Эми, но который она затруднялась определить — тесного знакомства, когда люди чувствуют себя непринужденно в присутствии друг друга. С другой стороны рядом с Эми оказался Поль-Луи, он налил ей в бокал вина, предупредив:

— Я вам много не наливаю: мои лыжники должны вернуться в целости и сохранности.

Владелец ресторанчика предложил им на выбор несколько местных блюд: тарталетки, фондю, раклетт^[106] и ликер, приготовленный из местных растений: им показали одно из них — оно росло в кадке у окна. Эми предоставила выбирать Полю-Луи, который решил, что все будут есть раклетт, зеленый салат и возьмут еще вина.

— Ну, что там было? Что вы делали? — посыпались на них вопросы. Однако все лыжники испытывали совершенно одинаковые чувства по поводу замечательно проведенного утра и не нашли в себе достаточных сил для красочных описаний. Они, или скорее Руперт, отчитались о своих ощущениях на крутых сверкающих склонах и безбрежных ледяных просторах. Вскоре все оживились: на столе появился специальный агрегат для изготовления раклетт, впечатляющих размеров машина, похожая на гриль. С ее помощью надо было расплавлять кусочки сыра на поверхности вареного картофеля — официант продемонстрировал, как это надо делать.