Раздел имущества

Как бы он ни горевал об отце, Руперт, услышав слова месье де Персана, неожиданно понял, какой подарок он должен был получить. Помимо chateau, он получит профессию. Он примет дела издательства своего отца! Акт сыновней преданности разрешит проблему его жизни. У него всегда был вкус к книгам, а теперь, имея опыт финансовой работы, хотя и не очень большой, он немного разбирался в бизнесе и, по крайней мере, был убежден, что сможет справиться с издательским делом. Он договорится с месье Деламером, который курирует другие объекты маленькой империи, которую, как теперь выясняется, создал его отец. Руперт испытал облегчение и прилив любви к отцу.

Чем больше он об этом думал, тем больше склонялся к профессии издателя. На самом деле, идея потрясающая. Ему нравилась независимость издателя и жизнь на юге Франции, на земле, которая для англичан практически закрыта. Единственным препятствием была Керри, которая, возможно, надеется сама заниматься делами издательства, и у нее естественный приоритет на эту часть наследства, если она захочет ее получить. Он не представлял себе, каковы надежды и вкусы Керри, если у нее вообще они есть: ему казалось, что американцы не так часто хотят заниматься такими рискованными и гуманистическими предприятиями. Но было ясно, что, какова бы ни была моральная сторона вопроса, именно они, а не Керри, являются наследниками и будут решать этот вопрос, — удивительная, полная перемена обстоятельств в деле о наследстве привела его в совершенное восхищение по отношению к Франции.

Виктуар сказала:

— Bien sûr![139] Все это очень мудро, и я, со своей стороны, не сомневаюсь, что мы послужим примером сотрудничества.

Потом, после разговора, она ушла так быстро, едва попрощавшись и сделав это в такой холодной манере, что дальнейшее сотрудничество казалось уже невероятным.

* * *

— Опечатан? Она даже не сможет там остановиться? — говорил позднее по телефону господин Осуорси, беспокоясь о Керри. — Французы ужасно обращаются с вдовами — похоже на обычай сжигать жену вместе с умершим мужем. — Доволен ли он переменами дел Поузи и Руперта, он так и не сказал.

Настроение Руперта поднялось, а Поузи, после разговора с месье де Персаном, поднялась к себе в номер, чтобы поплакать от смешанного чувства облегчения и печали. Во время разговора у нее в носу все время свербело от подступающих слез, из-за чего у нее разболелась голова. Она чувствовала, что будет плакать чуть ли не всю неделю, но, попав к себе в номер, она не могла выдавить ни слезинки. Все было безнадежно плохо: трагедия с отцом, бессмысленность жизни, ее собственная испорченная жизнь, неожиданно доставшийся в наследство chateau — все это, означавшее одновременно и неизбежность смерти, и тягу к жизни, ворочалось у нее внутри, стучало в виски, вызывая нестерпимую боль, которая никак не проливалась слезами.

Как странно, что английскую девушку спасает мудрость Наполеона — второго после Гитлера в списке тиранов, который пытался завоевать их священный остров. Она полежала, потом встала и положила на лицо мокрое полотенце, с которого вода сразу же стала стекать ей в уши, и ей стало неприятно. Затем она приняла ванну, и, словно по приказу, из глаз ее побежали слезы, как будто кто-то открыл водопроводный кран, и она заплакала, от горя и от радости одновременно. Она решила остаться в номере, пока не придет время ехать, чтобы никого не видеть, особенно Эмиля, и когда в четыре часа позвонил Руперт, она сказала, что больна и хочет лечь. Она не была больна, она просто переживала потрясение.

— Больна? Нам надо ехать.

— Знаю.

— Когда ты будешь готова?

— Я поеду на поезде.

— Нет-нет. Я подожду, пока тебе не станет лучше.

Она поняла, что бесполезно откладывать неизбежное.

— Я буду готова к пяти.

— Дай мне знать, если тебе понадобится помощь, — сказал он. — Мы сможем поговорить в машине. В чем все-таки дело, а?

— Не знаю, — ответила Поузи.

Но она знала. Дело в безнадежности жизни: бедный папа ушел в могилу в состоянии душевного смятения, потому что был оторван от своей дочери, а бедный Эмиль никогда не узнает о страстной преданности, которую она могла бы ему подарить, и она сама, бедная Поузи, которой теперь придется все время мучиться от неизбежных родственных визитов, во время которых ей придется встречаться с ним, с его детьми, с его женой… И другие тому подобные мысли о будущем крутились у нее в голове. Одним из сценариев была смерть Эмиля — эффектная лавина или авария на дороге, и милая, такая французская, Виктуар приезжает за телом. Такие суровые фантазии, непрошеные, все лезли ей в голову, хоть она и старалась им не поддаваться и думать о хорошем.