Разделенные

Ее голос, усиленный микрофоном, звучит торжественно. На лестнице играют отсветы – Роберта показывает слайды. Кам их не видит, но знает, что на них изображено, потому что просмотрел раньше.

– Однако великая тайна жизни ускользала от нас, – продолжает Роберта, – и все попытки сотворения заканчивались провалом. На то есть веская причина. Мы не в состоянии создать то, чего не понимаем; и пока мы не выясним, что такое жизнь, задача останется невыполнимой. Пока наука может лишь строить на уже имеющемся фундаменте. Не создавать жизнь, а совершенствовать ее. Поэтому вопрос теперь стоит так: как воспользоваться плодами интеллектуальной и физической эволюции, дабы создать совершенную версию человека? Как взять все лучшее и воплотить это в едином существе? И оказалось, если вопрос поставлен правильно, ответ не заставляет себя ждать. – Она сделала эффектную паузу. – Леди и джентльмены, позвольте вам представить Камю Компри, первого в мире составного человека!

Под шквал аплодисментов Кам спускается по винтовой лестнице. Походка грациозная, но совершенно естественная. Публика остается в тени – все прожекторы направлены на Кама. Юноша чувствует их жар, и хотя уже не раз бывал в этой гостиной, ему кажется, что он на сцене. Он замирает, делает глубокий вдох и спускается дальше, словно пауза была запланирована. Как будто он притворился, что позирует перед камерой, чтобы поддразнить репортеров: на этой пресс-конференции не разрешено пользоваться фото и видеоаппаратурой. Презентация первого составного человека широкой публике продумана и спланирована максимально тщательно.

Но вот собравшиеся, наконец, рассмотрели Кама, и аплодисменты стихают. Журналисты изумленно ахают, по залу бежит шепот. Кам подходит к микрофону, Роберта отступает в сторонку. Воцаряется абсолютная тишина; все глаза устремлены на Кама, на молодого человека, который, по словам Роберты, воплощает «все лучшее в человеке». Или, во всяком случае, лучшее, что было в разобранных подростках.

В напряженной тишине Кам наклоняется к микрофону и произносит:

– Вы так единодушны. Пожалуй, я могу сказать, что передо мной собранная… прошу прощения, сплоченная группа.

Отовсюду доносятся смешки. Самому Каму странно слышать собственный голос, многократно усиленный аппаратурой; в бархатистом баритоне звучит уверенность, которой его обладатель в действительности не ощущает. Прожекторы переводят на журналистов. Лед сломан, руки взлетают вверх.

– Приятно познакомиться, Камю, – говорит мужчина в костюме, знавшем лучшие дни. – Насколько я понимаю, вы сделаны из сотни разных людей. Это правда?

– Из девяноста девяти, – с усмешкой отвечает Кам. – Но еще для одного местечко всегда найдется.

Снова звучит смех, на этот раз более раскрепощенный. Кам кивает женщине с пышными волосами.

– Вы, безусловно… э-э… уникальное создание. – От женщины веет неприязнью, которую Кам ощущает как наплыв жара. – Каково сознавать, что вы были созданы, а не рождены?

– На самом деле я был рожден, только не весь одновременно, – возражает Кам. – И не создан, а воссоздан. Большая разница.

– Да, – добавляет кто-то другой. – Наверно, это нелегко – сознавать, что ты – первый в своем роде…

Подобные вопросы они проработали на репетициях, так что ответы Кам знает назубок.

– Каждый считает себя единственным и неповторимым, так что в этом отношении я мало чем отличаюсь от прочих.

– Мистер Компри, я специалист по диалектам, но мне никак не удается опознать ваш: произношение все время меняется.

На это Кам до сих пор не обращал внимания. Облекать мысли в слова уже достаточно сложно, а уж думать, как они звучат, попросту некогда.

– Наверное, манера говорить зависит от того, какая группа мозговых клеток работает в данный момент.

– Получается, способ вербального выражения – это программа, заложенная в ваш мозг изначально?

Они с Робертой предвидели и этот вопрос.

– Если бы я был компьютером, можно было бы говорить о программе. Но я не компьютер. Я на сто процентов состою из органики. Я – человек. В ответ на ваш вопрос могу лишь сказать, что одни мои навыки содержатся в исходном материале, другие приобретены совсем недавно, так что я буду продолжать развиваться, как любое человеческое существо.

– Но вы не человек! – выкрикивает кто-то из заднего ряда. – Вы, может, и сделаны из людей, но не больше человек, чем футбольный мяч – свинья, из кожи которой его сшили!

Что-то в этом утверждении, вернее, обвинении, задевает Кама. Бесцеремонные слова вызывают эмоции, к которым он не готов.

– Бык на арене, красный туман! – выпаливает Кам. Слова вырываются изо рта прежде, чем он успевает пропустить их сквозь свой языковой центр. Он прокашливается и находит нужные выражения: – Вы пытаетесь спровоцировать меня. Возможно, вы и прячете кинжал под складками своего плаща, но смотрите, как бы кровь не пустили вам самому!

– Это угроза?

– Не знаю. А то, что вы сказали, – оскорбление?