Раздели мою боль

— Давай сначала выпьем! — взмолилась Ника, — а то я окончательно свихнусь, — опорожнив стопку одним махом, она жалобно посмотрела на мужа. — Слушай новость номер один: наша дорогая дочь захотела вместе с Герой остаться в Штатах и уже прикупили дом. Для этого еще осенью бабка с дедом сменяли свою профессорскую квартиру на меньшую, а им выслали разницу.

— А этих денег на покупку дома разве хватит? — с сомнением спросил Олег.

— Нет, конечно, это только первый взнос, затем нужно выплачивать кредит, то ли 10, то ли 20 лет, я толком не поняла, — пояснила Ника.

— А если за это время что-то произойдет? — удрученно заметил Олег. — Гера работы лишится или просто надоест и ностальгия замучит.

— Она со мной не посоветовалась даже, а ведь я ей родная мать, — произнесла Ника сквозь слезы, — это больнее всего.

— Может, все эти годы, не отдавая себе отчета, ревновала тебя ко мне. Я ведь ей не родной отец все-таки, — осторожно предположил Олег.

Ника отрицательно покачала головой:

— Тут другое: им перед своими новыми знакомыми хочется выглядеть успешными, машину каждые год-два менять, мебель… Только не думают: сегодня считаешься молодым, перспективным и море по колено, а лет через десять еще моложе приедут, и их предпочтут тебе, потому что платить надо меньше. А кредит за дом, как ярмо на шее.

— Ладно, еще не вечер, разберемся, — успокоительно заметил Олег. — Какая вторая новость?

— Летом они всем семейством собираются в Москву и, скорей всего будут жить у нас. Надо подумать, как их разместить, все-таки двое взрослых и внук подрос, — Ника встала и прошла к холодильнику, — чувствую: наш сын загулял всерьез и явится еще не скоро, а мне на нервной почве есть захотелось. Давай салатику поклюем и выпьем за первую новость в Новом году!

Глава 12

Как-то в самом конце января семья собралась за ужином. Настроение за столом царило приподнятое. Самый сложный экзамен по анатомии после долгой зубрежки и походов в морг был успешно выдержан, и первая в жизни сына сессия завершилась успешно. Поднявшись из-за стола, чтобы включить чайник, Ника краем глаза заметила, как сын что-то шепчет на ухо отцу.

— Если кампания больше двух — в ней нет секретов, признавайтесь, что произошло? — весело объявила она.

— Наш сын спрашивает, можно ли позвонить в Штаты и сообщить, что сдал сессию? — сообщил Олег.

— Разве кто-то запрещал тебе общаться с сестрой? — недоуменно поинтересовалась Ника у Витьки.

— Нет, конечно, — замялся тот, — но мне показалось, что вы с ней в контрах из-за покупки дома.

Крыть было нечем, в последнее время вечерами они с Олегом только об этом и говорили, не заботясь, слышит ли их Витька.

— Нам с папой кажется, что Гера с Маришкой поспешили, но, в конце концов, они уже взрослые и вольны принимать любое решение. Так что, иди и общайся, — усмехнулась Ника…. — почему, собственно ему нельзя звонить сестре? — задиристо заявила она мужу, дождавшись, пока Витька скрылся в своей комнате. — И возводить американскую жизнь в абсолют совершенно ни к чему. Наши дети уехали уже больше двух лет, и в глубине души мы давно свыклись с мыслью, что они далеко, не хотели признаваться в этом самим себе. А купили они дом или нет, это частности.

— И давно у тебя появились такие здравые мысли? — весело поинтересовался Олег.

— Представь себе, как-то с пару дней назад проснулась среди ночи, смотрю, а комнате Витьки свет горит. В дверную щелку заглянула осторожно и обомлела: наш сын сидит и сам, без напоминаний занимается.

— Это ты к чему? — удивился Олег.

— К тому, что парень вырос и его жизнь заслуживает такого же внимания, как жизнь сестры и ее мужа.

— Согласен, — кивнул Олег, — но как бы мы к ним не относились, встретить и разместить их надо, — он неожиданно рассмеялся и покачал головой. — Представить трудно: еще какие-то два года назад жили все вместе, они ютились с малышом в 16-ти метровой комнате и воспринимали это, как должное. А теперь дом с тремя спальнями.

— Завидуешь? — усмехнулась Ника.

— Представь себе, нисколько, — признался Олег, — и не потому, что лишен этого чувства, а просто не знаю чему?

— В твоей душе полета нет, привык малым довольствоваться, — нравоучительно пояснила Ника. — Пойдем спать, пусть брат с сестрой общаются, глядишь: до чего-нибудь и договорятся, а мы пока встревать не будем.

Челночная дипломатия постепенно принесла плоды. На 8 марта семьи обменялись поздравлениями, вскоре Маришка стала увлеченно рассказывать матери о тамошнем житье-бытье, а ближе к лету они с Никой всерьез обсуждали детали приезда.

Время — субстанция коварная. Подобно опытному гримеру оно незаметно для глаза день за днем обволакивает знакомых тебе людей безликой клейкой массой незначительных забот и делишек, прихотливо окрашивая в цвета сиюминутных настроений. И ты постепенно забываешь, что крылось под этими масками. Но однажды наступает момент, когда связующая основа теряет прочность. Тогда маска обращается в прах, и бытие обретает прежние, давно забытые формы…