Раздели мою боль

И вот, когда операция была совсем близка, Николая отстранили от нее. Конечно, страшного ничего не произошло, и операцию все равно бы делал профессор, но какой-то неприятный душок от этой истории шел.

С другой стороны, теперь его здесь ничего не держало, и можно было со спокойной душой связываться с Нью-Йорком.

«Нью-Йорк пока подождет, — немного поразмыслив, решил Николай. — Пусть, сначала у Олега все прояснится… В чем же глубинная причина его неадекватного поведения? Может, вырвалась наружу накипевшая веками боль за страну?»

Глава 22

Сколько Витька себя помнил, жизнь их семьи делилась на две существенных половины. Одна, преимущественно в ненастные времена года, проходила в городской квартире. Но стоило лишь зиме полноправно заявить о себе или теплой погоде вступить в свои права, и они отправлялись навестить деда с бабушкой со стороны отца.

Ехать было недолго, около часу на электричке. Дорогу до городка, расположившегося среди полей между березовой рощей и шоссе, родители помнили назубок и могли, никого не беспокоя, добраться сами. Но на платформе их неизменно встречал дед, всегда моложавый и подтянутый, в синем спортивном костюме советских времен, иногда вместе с бабушкой, если к тому времени она успевала приготовить праздничный обед.

В принципе, от станции до городка ходил автобус, но семейство предпочитало идти пешком. По мосткам они пересекали речушку и, оставив ее за спиной, шли по неширокой и пыльной шоссейной дороге вдоль небольшой деревеньки с настоящими избами под рыжими черепичными крышами. Конец лета — счастливая пора для Подмосковья. В урожайные годы сады изнывали от обилия разносортных яблок. Их красные и желтые бочка игриво поблескивали среди пышно обнимающей плоды зеленой листвы, а под ногами расстилался ковер из падалицы с коричневыми бочками гнили.

Избы с садами скоро сходили на нет, и начиналось отливающее золотом пшеничное поле. Блестящая на солнце полоска речки пересекала его и, прихотливо петляя, заворачивала где-то вдалеке к бывшей усадьбе Саввы Морозова, белевшей на возвышенности среди вековых елей и сосен. Еще через пару минут дед сворачивал на едва заметную тропику, и минут через пятнадцать вся семья оказывалась у дома.

Однажды деда не стало, квартиру поменяли на меньшую. И ночевать там всей семьей стало нельзя. Они продолжали ездить вдвоем с отцом, а потом Витька освоил этот путь в одиночку. Бабушка была сильной женщиной, умевшей держать себя в руках, и никогда без особых причин не повышала голос. Вот и на этот раз она выслушала внука, не перебивая, без причитаний и вздохов.

— Я предчувствовала, что когда-то с твоим отцом произойдет нечто подобное, — задумчиво заметила бабушка, когда он закончил свой рассказ.

— Почему? — недоуменно поинтересовался Витька.

— Как бы поточнее выразиться? — он слишком эмоционально отреагировал в детстве на одну давнюю историю…

— Ты что-нибудь знаешь про гранатовый браслет? — перебил ее Витька.

— Я его видела, однажды, лишь мельком. Браслет принадлежал Натали, матери твоего деда, и она с ним практически не расставалась. Откуда у нее этот браслет, она никогда не рассказывала, лишь однажды обмолвилась самому деду, что после смерти браслет перейдет к нему.

— И где же он сейчас? — недоуменно спросил Витька, — потеряли?

— Телеграмма о ее смерти пришла, когда мы были в экспедиции. Выбраться оттуда, да еще начальнику тогда было невозможно. А когда дед, наконец, собрался и приехал в Ленинград, браслет исчез. Лично я думаю, что его сводная сестра забрала, решив, что он дорогой. Дед тогда очень расстроился, видно хотел его мне подарить, но с сестрой связываться не стал.

— А позвонить и спросить нельзя?

— Почему же, нельзя, сейчас попробую, — вздохнула бабушка и направилась в коридор, … — я говорила с ее дочкой, — сообщила она, вернувшись через пару минут. — Она подтвердила, что видела раньше этот браслет на руке матери. Та сейчас на даче, прямой телефонной связи нет, только через каких-то соседей по вечерам.

— И что же нам теперь делать? — тоскливо спросил сразу приунывший Витька.

— Давай махнем в Питер, ночь в поезде, и наутро мы уже там, — предложила бабушка. — На месте сами разберемся, заодно и город посмотришь. Ты ведь в нашей культурной столице никогда не был? — внук отрицательно помотал головой, — тем более, к тому же моя племянница сама приглашала:

«Все разъехались, говорит, квартира пустая».

— Поехали, прямо сегодня, — загорелся Витька, — я только матери позвоню.

«Красная стрела» прибыла без опоздания, в 8.00 они уже стояли на дебаркадере Московского вокзала. Заспанный Витька с любопытством озирался по сторонам, видимо, пытаясь понять, чем жители Питера навскидку отличаются от москвичей.

— А Невский проспект далеко отсюда? — неожиданно поинтересовался он, когда вышли на площадь Восстания.

— В двух шагах слева и справа, — пояснила бабушка. — Как раз здесь он с Лиговским пересекается.

— Давай, сразу прогуляемся по нему, — загорелся Витька, — а то, вдруг потом не успеем.