Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

— А вот кто бы спросил, мне-то каково пришлось… — со вздохом молвил он. — Я ведь сюда, Вася, первым попал. Никого здесь ещё не было, только мартышки эти прыгали, камушки долбали… Ну вот представь: один! Ни души кругом! И сам, можно сказать, голый — трусы да майка, я ж в окно от участкового прыгал…

— А этаж? — поинтересовался Василий.

— Какой в частном секторе этаж! Первый…

— Что ж они под окном никого не поставили?

— Ну вот не догадались, значит. А тогда ещё как назло пьяный указ вышёл, загребут — не отмажешься… Сбежал, короче. Вылез из тарелки: мама родная! Куда занесло… — Пузырёк выпил, не чокаясь, и долго качал головой. — Ладно. Сообразил что к чему, тоже камушки долбать начал. Долбал-долбал… Ну не может быть, думаю, чтобы в тюбиках у них одна только жратва! Не-а, ни черта! Потом прикинул: а красные-то тюбики — сладкие, стервы! Чистый сахар! Ага, думаю, теперь бы ещё дрожжец… А жил в «конуре». Один. Пустая она тогда была, гулкая…

— Пустая? — встрепенулся Василий. — А Маша? Ну, кукла эта…

— Маша — потом… — отмахнулся Пузырёк. — Ты слушай… И вот сижу это я однажды, как сейчас помню, в «конуре» один-одинёшенек и думаю: эх, змеевичок бы… Представляю его себе так, знаешь, подробненько… И вдруг гляжу: мать честная, образуется! Представляешь — образуется! Прямо из воздуха!..

— Кто?

— Да змеевик же! Я, понятно, испугался, решил — крыша поехала. Ну и он, как бы это тебе сказать… Недоделанный, в общем, вышёл. Опомнился я. Дай, думаю, ещё раз попробую… И получилось, Вась! С третьего раза — получилось! Схватил я его, расцеловал… Эх, да что говорить!.. — Пузырёк расчувствовался и махнул рукой.

— У тебя там не перельется? — спросил Василий.

— Да нет, рано… Ты слушай… И с дрожжами выкрутился. Вон видишь, проводки такие пушистые, слева? Серым светятся… По ним обычно эти ползают… ну вроде улиток, только побольше. Налёт счищают. Так вот улиток этих погнать, а налёт — соскрести… Я тебе говорю: лучше всяких дрожжей! Бродит — как зверь!.. А с трубами я ещё раньше приметил. Одни — горячие, другие — холодные. Что ещё надо? И вот выгнал я, Вась, первый литр… — Голос Пузырька предательски вильнул. — Гордый хожу — как чёрт! Ведь куда законопатили, ты подумай! А я и здесь гоню! В школе учил, небось? Человек — это что? Это звучит гордо!.. Погоди, вроде пакет перекосило…

Он отложил колпачок в воздух над кабелем и зашлёпал к аппарату. Василий с невольным уважением оглядел многочисленные хитрые трубки и змеевики, оплетавшие светоносную рощицу на манер повилики.

— Но одному пить, — вернувшись, сокрушённо продолжал Пузырёк, — не дело… Нет, не дело. Ну примешь, ну… Для себя, что ли, старался? Для людей ведь всю жизнь, понимаешь, Вась, для людей! Мартышки эти не пьют… Трудно было, чего там…

— Ну ты, я гляжу, мужик отважный… — Василий только головой покрутил. — А вдруг отраву какую-нибудь выгнал бы вместо водки?

Пузырёк помолчал, сложив губы в скорбной многомудрой улыбке.

— Рисковал… — признал он чуть ли не с удовольствием. — Конечно, рисковал, чего уж говорить… Так а дома? Не рисковали, что ли?.. Помню, работал это я на центральном рынке, и собрались мы раз в бендежке у Борьки, у слесаря нашего… Была у нас на троих бутылка спирта. А покупали, конечно, с рук… Во-от… Выпили мы, значит, по первой — и стали слепнуть…

— Как? Совсем? — всполошился Василий.

— Ну, не то чтобы совсем… Спичку зажжёшь, поднесёшь к глазам — огонёк вроде видать. Хотя и смутно…

— А как же вы до телефона-то добирались? Вслепую?

— Да телефон — что телефон?.. Мы так подумали-подумали… Терять вроде нечего? Нечего… Ну и добили эту бутылку наощупь.

— А потом?

— Ну, потом… — Пузырёк шевельнул в затруднении пальцами. — Потом вроде как развиднелось…

Помолчали, задумчиво свесив головы.

— Да, — молвил со вздохом Василий. — Это по-нашему… Ну а здесь-то как? Не гоняют?

— Ещё как! — оживившись, вскричал Пузырёк. — Ты, Вась, не обижайся, но надзорки эти вреднее вас, ментов, будут. Трёх месяцев не проходит, чтобы они мне аппарат не раздолбали! Выйду из дому, прихожу — всё в порошок… Даже порошка не остаётся! Ну я что тогда? Иду в «конуру», опять бак соображаю, змеевичок… И по новой! Меня-то самого, понятно, не трогают. Тут так: руки не распускай — и не тронут…

— И конкурентов нету?

— Где? Здесь? — Пузырёк презрительно скривился. — Знаешь, честно тебе, Вась, скажу: народ здесь подобрался… Настырности в них — ну никакой! Велено долбать — долбают, и то через пень колоду…

— А сам не долбаешь?

— Вот ещё! Когда мне долбать? Да и на кой пёс? Я ж с них, с лодырей, плату чем беру? Либо тюбиками, либо хреновину какую полезную где-нибудь оторвут. Камушек вон удобный притащили…

— Ну и работёнка тут у вас! — не выдержал Василий. — Не ломать — так курочить…

— Ну это ты зря, — миролюбиво заметил Пузырёк. — Дома таких работ тоже полно. Лесорубы, шахтёры… Или, скажем, взрывников возьми…

— Так там-то — со смыслом!

— А вдруг и здесь тоже?

— Ну не знаю, — помрачнев, сказал Василий. — Не по мне всё это… «Хрущобы» на потолке, люди вверх ногами… Вот найду Ромку — и будем как-нибудь отсюда выбираться.