Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

Из-за угла ленивой расслабленной походкой выволокся Ромка. Остановился. Чуть выдвинул вперёд голенастую ногу, сложил руки на груди и с откровенным ехидством оглядел собравшихся. На устах его играла демонская улыбка. Что Василий и Лика сидят рядышком на одной глыбе, он как бы и не заметил.

— А-а, Рома?.. — умильно сощурился Пузырёк. — Ну хоть ты им скажи… Ну куда это годится, что все стены матом исписаны? У Клавки вон кто-то словечко вырубил, а вчера вот у Лёши над самой завалинкой…

— Главное, у кого! У слабой, беззащитной женщины!.. — весьма натурально заголосила Клавка. Дура-дура, а подыграла — в самую точку.

Лёша сообразил огрызнуться — и пошло-поехало. Скандал заваривался — пальчики оближешь! Слишком уж свежи были раны, связанные с наскальными надписями.

На веснушчатой физиономии Ромки проступило смятение. Он даже вроде обмяк малость: выдвинутую вперёд ногу подобрал и руки расплёл. Нет, не такой он ждал встречи…

— А у меня! У меня! — визжала вскочившая Люська. — Всё равно ведь узнаю, кто этим занимается!..

Ромка попятился. Демонская улыбка — сгинула. В отверстых глазах хулигана стыли теперь обида и растерянность.

* * *

— А вот фиг вам!.. — злорадно выговорил Ромка, протискиваясь среди пульсирующих стеклистых труб, дышащих на него то жаром, то холодом. В правой он чуть на отлёте держал провисший конец тонкого тускло-серого световода-бритвы. Было теперь в Ромке что-то от зубного врача со шнуром бормашины в руке.

Жертвами его на этот раз стали две трубы, каждая толщиной примерно с запястье. Одна пульсировала алым, другая — изумрудным. Перерезав обе на уровне собственной талии (чтобы удобнее потом было работать), Ромка отбросил за ненадобностью тускло-серый световод и, должно быть, подражая ковбою, вскинул оба гибких стеклистых шланга срезами вперёд.

Два луча (а точнее — два потока вспышек) прорезали цветной колышащийся полумрак, и на соломенно отсверкивающей стене возникли два стремительно мигающих пятна — алое и изумрудное.

— Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду!.. — кровожадно протарахтел Ромка.

Затем состыковал верхний конец алого световода с нижним концом изумрудного и начал бинтовать стык. Ту же операцию он проделал и с другой парой концов. Выбрался из чащи, перешагнул лоснящееся, как чугун, большое кольцо и, сняв с плеча белоснежные ленты шириной с ладонь, озабоченно пересчитал. Маловато. Надо бы ещё подрезать…

Выбросился наружу и огляделся, прикидывая, какой ещё скок может вести в незаселёнку. Кажется, там, за углом…

Скок, действительно, оказался за углом, но, попав в очередную необитаемую опору, Ромка сразу увидел, что никакая она не очередная. Здесь он уже был. Перемкнутые и перебинтованные световоды словно побывали под дождём. Крупными каплями вспыхивали на них комочки слизи — ремонтные улитки поспешно проедали Ромкину обмотку, чтобы дать световодам возможность разомкнуться и срастись правильно.

— А вот фиг вам!.. — сказал Ромка, подходя и смахивая слизняков на покрытие. — Кши! А то Клавку позову…

* * *

Выбравшись поздним утром из последней повреждённой им незаселёнки, где он и заночевал, свернув кольцом смоляной парящий над полом кабель, Ромка не на шутку струхнул. Покрытие под ногами полыхало алым, колонны яростно тлели, как золотые уголья в топке. По полу и потолку время от времени пробегали голубые сполохи. Казалось, мир был объят пламенем.

«Вот это я даю!..» — возникла наконец трепетная запинающаяся мысль.

Малость опомнившись, Ромка осторожно коснулся раскалённой с виду стены и убедился, что она по-прежнему прохладна. Босые подошвы тоже никакого жара не ощущали. Удостоверившись в безобидности изменений, Ромка немедленно исполнился обычной своей гордыни и двинулся проулком, любуясь золотыми отсветами на розовых глыбах.

За скруглением опоры стояли сильно озадаченные Лёша Баптист, Маша Однорукая и дедок Сократыч. Руки их и лица при таком освещении казались окровавленными. Каждый вертел в пальцах хрустальные полупрозрачные пирамидки размером с грецкий орех, а дедок — так даже пробовал острие кристалла на зуб.

— Нет, как хотите, а съедобным это быть не может, — подвёл он итог. — Во всяком случае, для людей… Хм… Надо бы предложить побирушкам… Хотя, нет, вряд ли. Наверняка откажутся…

— Привет, — сказал Ромка, подходя. — Дай-ка посмотреть…

— Чего хватаешь! — Лёша ревниво отдёрнул пирамидку. — Иди вон камушек долбани — они тебе тоже таких отвалят…

— Вместо тюбиков, что ли?

— Ну!

— Только, Рома… — встревожился дедок. — Вы уж побольше какой-нибудь, потруднее камушек возьмите! А которые полегче мы уж сами после полудня разобьём, когда всё починят… Экзотика — экзотикой, но есть-то, знаете, хочется…

Ромка хмуро на него покосился и ничего не сказал. Трудиться чуть ли не полночи, перемкнуть чёртову уйму световодов — и никакого впечатления!.. «Когда починят…» Конечно, починят — куда денутся!

Маша Однорукая крутила кристалл так и эдак. Пирамидка вся изнутри переливалась, от граней отскакивали фиолетовые искры. Красивая штучка.

— Световодом дырку проколоть… — сосредоточенно бормотала Маша. — А не выйдет — так просто оплести, и пускай болтается…