Раздробленный свет

Все, что есть между нами — близкие, которых мы потеряли; наши руки, держащиеся друг за друга, когда мы бежали после предательства Мэй; безумный побег из главного офиса Лару; таксист, кричащий нам вслед; мучительный подъем по шахте лифта; этот идеальный вальс — все эти моменты кружатся в моей голове и сливаются в один импульс чистого инстинкта.

Все, что мне следует сказать: я — Валет, ты не знаешь, кто мои союзники, я влюбляюсь в тебя — отброшено в сторону.

У нее перехватывает дыхание, мое застревает в горле, а потом мы вместе приподнимаемся, вставая на колени, чтобы она могла дотянуться до моей шеи, а я смог наклонить голову, чтобы найти ее рот… и я теряюсь в ней.

Через несколько часов София шевелится и бормочет во сне, что меня будит. Наше гнездо освещается только тусклым светом моего планшета, и я осторожно опускаюсь на один локоть, чтобы проверить время. Еще несколько часов до рассвета.

Когда я оглядываюсь назад, она сворачивается клубочком, лоб ее морщится, какой-то сон заставляет ее вытянуть руку, как бы защищаясь. Я видел это много раз в течение последних нескольких дней, но это снова поражает меня. Даже во сне она не чувствует себя в безопасности.

Я осторожно приподнимаю одеяло, натягиваю его на нее там, где она его сбросила. Этого достаточно, чтобы успокоить ее в большинстве случаев, и на этот раз это тоже срабатывает.

— Ты проснешься как вопросительный знак, — бормочу я, и она сворачивается в маленький шарик, затихая. — Маленькая, удивительно красивая принц… я говорю, как идиот. И я разговариваю сам с собой.

К тому же я улыбаюсь как идиот. Я должен собраться, пока она не проснулась и не увидела меня таким.

Я расслабляюсь, чтобы снова лечь рядом с ней, и пусть ее кожа согреет мою, когда я буду смотреть на это.

Ее рука обнажена, и там, где раньше всегда была идеальная кожа, теперь виден размытый макияж, скрывающий намек на какой-то рисунок. Это татуировка? Или… подождите. Это генная метка. Я искал ее у нее на руке в ту первую ночь в квартире Кристины, когда понял, что София, должно быть, с Эйвона. Тогда я ее не нашел, и теперь понимаю почему. Она проделала хорошую работу, скрывая ее. Я не видел ни одной на реальном человеке раньше. Метки используются колониями, не имеющего планетарного статуса. Они играют роль надлежащего государственного удостоверения личности. И у большинства людей с тех планет никогда не было денег, чтобы поехать куда-нибудь, где я мог бы их встретить. Или куда-нибудь вообще. Существует быстро развивающийся черный рынок для продажи генетических последовательностей полноценным гражданам, которые хотят работать под радаром. У меня где-то их полдюжины. Такие удостоверения личности используют люди, как Тауэрс, когда пытаются исчезнуть. Но это на самом деле ее татуировка на ее коже.

Я подтягиваю планшет, чтобы лучше разглядеть ее в тусклом свете, и рукой, не думая, осторожно счищаю пятно большим пальцем. Покалывание, проносящееся по шее говорит мне, что я не должен этого делать, но я не могу устоять перед шансом узнать что-нибудь об этой девушке, которая захватила мою жизнь. Возможно, это шанс узнать, кто она такая, узнать, почему кто-то преследует ее, используя мое имя. Цифровой мир принадлежит мне, а не ей.

Если я пойму, от кого защищаю ее, я узнаю, как смогу победить в этой борьбе.

Я повторяю это про себя, как будто это поможет мне поверить, что это единственная причина, по которой я делаю это.

Татуировка сделана в виде спирали, консилер блокирует поворот черных линий. Число, идущее вдоль их кривой, медленно становится видимым, когда я провожу по нему подушечкой большого пальца. Дыхание останавливается, грудь сдавливает, когда цифры становятся видны.

Я видел эти цифры раньше.

О, нет.

Я перекатываюсь на живот, подпираю себя локтями, оживляя планшет. Я открываю свою подпрограмму «Тауэрс», и вот она. Мое загадочное удостоверение. Сирота войны, покинувшая Эйвон — человек, чей идентификатор командир Тауэрс использовала, чтобы сбежать. Тот, кого не должно существовать, кто был слишком маловероятен. Тот, кого я…

Голос Софии возвращается ко мне. «Он охотится на меня. Вот уже почти год он преследует меня…. Каждый раз, когда я думаю, что в безопасности, каждый раз, когда считаю, что оторвалась от него, он тут как тут.»

Я тут как тут.

У меня трясутся руки. Несколько нажатий оживляют ее историю, файлы и картинки заполняют мой экран. Я мог понять это с самого начала. Я мог бы посмотреть и найти ее там, настоящую девушку. Но я был так чертовски самонадеян, так уверен, что Тауэрс заслуживает страданий, уверен, что я достаточно умен, чтобы выследить грязные секреты Лару… так решительно настроен сделать это любой ценой.

Любой ценой. Как будто никакая цена не может быть слишком высокой.