Раздумья ездового пса

Не всякий и согласится. Кого отпугивает ежедневное сидение в конторе; кого — горы бумаг; иных отталкивает неизбежность конфликтов и необходимость их разрешать; кому просто совестно командовать людьми — есть же стеснительные, щепетильные в этом плане люди; кто чувствует свой потолок, выше которого нет смысла подниматься.

Иной раз чашу перевешивают такие аргументы, которые весьма далеки от истинной необходимости брать бразды: например, у кого-то проблемы со здоровьем, человек чувствует, что на рядовой работе, с её безрежимьем и перегрузками, он долго не продержится, вот и соглашается на более тёплое местечко, где и подлетнуть можно и рейсик выбрать полегче .

Кто-то слишком уж эмоционально переживает перипетии полёта, а попросту говоря, побаивается самостоятельно летать, насмотревшись на чужие ошибки. Зато охотно соглашается летать проверяющим, если предложат. Я знавал таких вечных проверяющих, которые вообще за штурвал не брались — но со стороны хорошо видели чужие ошибки, вовремя подсказывали, добротно проводили разбор… и были, в общем, на своём месте.

Иные видят в предлагаемой должности соблазн выгодной коммерческой деятельности в связи с расширением географии полётов и возможностью регулировать её по своему усмотрению.

Кто-то видит в командной должности пресловутый «крантик», сев на который, умный человек хорошо использует служебное положение.

Есть люди, откровенно любящие документы, ни шагу не ступающие без параграфа, чувствующие себя защищёнными только за бумажкой и мечтающие наводить на земле порядок, купаясь в море бумаг.

Кто-то мечтает железной рукой вести своих подчинённых к счастью… как он его понимает.

Иногда возведённый на первую командную ступеньку капитан ощущает, что пилот-инструктор из него не получается… а власть сладка; он идёт дальше вверх по командной линии, и многие, кстати, достигают успехов на этом поприще.

Интересно наблюдать, как меняется мировоззрение человека, ещё недавно курящего с тобой под лестницей и поругивавшего начальство, а нынче попавшего на должность.

Сначала он вроде свой человек. Он ещё глядит на мир глазами рядового, он вникает ещё в проблемы «малых сих», они ему близки.

По прошествии некоторого времени у человека расширяется кругозор, углубляются задачи. И уже проблемы рядовых кажутся ему мелкими и тривиальными, и уже он морщится: «Если бы вас всех на моё место…» Но не волнуйтесь, место своё он не отдаст, а на ездовых псов начнёт покрикивать. И тон другой: «Вот, вы все неправильно понимаете…вот, сами виноваты…»

То уже и руки не подаст, пробегая мимо: ему некогда, он занят важными, недоступными рядовому уму делами.

Поднявшись ещё выше, иной начинает получать удовольствие в тонком манипулировании личностями, в построении сложных интриг, в вершении судеб.

Потом судьба бросает его вниз. И снова он в курилке, первым протягивает руку, поругивает начальство и входит во все тонкости проблем таких же вот рядовых, как он. Но…уже он и среди рядовых — рядовее всех: он сподобился… и чуть лазейка — высклизнет наверх., потому что чует, откуда пирогами несёт.

Проходят годы: он снова на коне, снова манипулирует… глядишь — «Заслуженный Пилот»… Рядовой-то «Заслуженного» по статуту никогда не получит: не был на командной должности. Статут этот ведь не рядовые сочиняли, и не для рядовых: под себя делали. Это тоже фактор.

Ну и что мне, рядовому ездовому псу даёт этот легион начальников? Я не говорю о сплочённом коллективе чиновников, которые обеспечивают, организуют, упорядочивают, направляют и проверяют, — и они ведь нужны! Но свои братья-лётчики, проверяющие низших рангов, каждый свой полет проводящие с новым экипажем?

Весь полет слышу, как за правым плечом идёт неторопливая беседа. Старый бортинженер-инструктор висит над молодым.

— Вот смотри. Это надо включать вот так и так. А это — вот так.

Запоминай: здесь слева направо, здесь — сверху вниз. Не суетись. Ну-ка давай: так,так. А вот так делать…некрасиво. Давай ещё раз. Надо, чтобы красиво было.

Ключевое красноярское слово: КРАСИВО.

Так же точно в другом полёте из-за моей спины протягивается рука штурмана-инструктора, показывая стажёру, как сделать ЭТО красиво:

— Вот видишь, ты использовал только АРК и ДИСС. А у тебя же ещё целый арсенал неиспользованных средств. Ну-ка, что ещё можно использовать? Самолётовождение должно быть комплексным. Штурман должен думать, летя на три фюзеляжа впереди самолёта. Тогда будет красиво. Понял?

Эти воздушные волки, чьи истрёпанные портфели пролетали больше лет, чем живут на свете эти обучаемые мальчишки… Этими вот Мастерами передаётся по наследству наше Дело. Из этих кирпичиков начинает строиться Храм великой службы.

А я ж их, этих седых волков, помню молодыми мальчишками. И над каждым за спиной в своё время висел «дед» и говорил: «Делай ЭТО красиво». И деды эти догнивают нынче на жалкой, нищенской пенсии, а многие уже покинули этот свет — кто разочаровавшись и изверившись, а кто со святой верой, что Дело живёт.