РАЗДУМЬЯ НА РОДИНЕ

Впрочем, все сказанное относится больше к провинциальному театру, столичная миграция ограничена Бульварным, самое большое Садовым кольцом. Ведущие режиссеры и ведущие актеры в театрах больших городов обычно сидят плотно, основательно. (Кое-где наметилась даже наследственность, как, впрочем, и в писательском деле.) Само собой, провинциальному актеру попасть в столичный театр не так-то просто, как не просто выманить актера из столицы на периферию. Выражение «Провинциальный театр» по каким-то причинам давно утратило положительный смысл. Театральная атмосфера открыто воспитывает в провинциальном актере (да и в зрителе заодно) чувство неполноценности, — дескать, по-настоящему высокое искусство может жить только под крышами академических театров. Но позвольте в этом усомниться! Живет оно и в других местах, например, в городских театрах. Конечно, во МХАТе с его грандиозными материально-техническими возможностями жить искусству легче, чем в народном театре поселка Чагода Вологодской области. Но величина таланта и сила вдохновения не зависят от богатства театрального гардероба или от технических возможностей сцены.

Увы, эти простые понятия — талант и вдохновение — для многих из нас звучат как нечто, ну не то чтоб устарелое, нет, а как нечто не очень главное. И впрямь, что о том толковать, когда в стране не десятки, а сотни — сотни! театров, академических, столичных, драматических областных, городских, а в этих театрах тысячи — тысячи! — актеров, режиссеров, художников, завлитов, администраторов и кассирш. Вовсе не случайно я ставлю в одном ряду кассиршу и заслуженную актрису, директора и народного артиста. Театр в системе социально-общественных ценностей оказался у нас приравненным к металлургическому или любому другому предприятию. У него также есть план, он (театр) тоже обязан давать доход и отчитываться перед финансовыми органами. А в таких условиях неминуемо возникает такой термин, как «театральная индустрия». Именно индустрия с централизованным управлением (Министерства культуры), с централизованным репертуарным снабжением (ВААП), со своими учебными заведениями, печатными органами и даже собственными НИИ. Индустриализация ощущается и даже в постоянном строительстве монументальных, подчас грандиозных театральных зданий. Наше государство не жалеет на это средств.

К сожалению, появление на сцене Щепкиных и Мочаловых не зависит от Министерства финансов.

Тогда от чего же оно зависит? Я бы искренне позавидовал тому, кто осмелится отвечать на подобный вопрос…

Массовость, большое количество коллективов в искусстве если и необходимы, то не достаточны. Искусство не физкультура и спорт, количество в искусстве категория опасная. Что толку в количестве и даже в качестве (конфигурация и размеры сосудов), если театральные сосуды сообщаются? Уровень воды в них все равно останется одинаковым…

На мой взгляд, стремление к нивелированию в театральном искусстве все более укрепляется, и происходит это по многим причинам. Главная из них — эмансипация, отделение театра от драматургической литературы. Это в общей сфере культуры. Внутри же самого театрального искусства я вижу главную опасность в эмансипации режиссера. Институту режиссера в театре придается последнее время главное, во многом преувеличенное значение. Если раньше режиссер «умирал» в актере, то теперь все наоборот, умирает актер в режиссере. И не один, а вместе с драматургом… Культ режиссера, позаимствованный театром из кинематографа, ограничивает творческие возможности актера, они глохнут. Актер понемногу приобретает марионеточные свойства. Создавая свой собственный, независимый от актера и драматургии художественный образ, режиссер нередко пренебрегает художественной самостоятельностью драматургического материала и актерского ансамбля. Сторонники режиссерского культа могут возразить, что режиссер потому и непререкаем, что стремится создать ансамбль. Все верно. Только почему незаурядного актера приходится заставлять по десять раз произносить одну реплику, повторять выход на сцену и т. д. Ведь если он незаурядный, то все у него должно получаться само собой, без режиссерского диктаторства, ну, по крайней мере, с двух раз? Актер должен бы естественно, инстинктивно чувствовать и партнера, и весь ансамбль, и философско-художественную направленность драматургии. Между тем многие, режиссеры все чаще жалуются на актерскую тупость. Но, позвольте, чего же ждать от актера, если режиссер то и дело вгоняет его в прокрустово ложе собственного видения, собственного замысла? Он как бы говорит актеру: перевоплощайся дома с женой, импровизируй где угодно, а здесь изволь играть то, что требуется.

Вот и играют то, что требуется, хотя художественный потенциал иного режиссера намного слабее актерского. На фоне всего этого то и дело слышны разговоры о режиссерском голоде, о нехватке специалистов с театральным специально режиссерским образованием. Интересно, что бы сказал на это Щепкин? Или еще живыми стоящие в наших глазах Яншин и Грибов?