Раздвоение чувств

— Не трогай моего отца! — завопила я. — Если ты даже прочитал почти все его книги, это еще не значит, что ты — это он!

— Я и не...

— Может, ты вообразил, что думаешь, как он? Видишь, как он? Так же чувствуешь? Так я разочарую тебя, Том! Тебе никогда не стать таким, как он!

— Да я...

— И во мне не увидеть того, что видел он! Так что, пошел ты, Том!

Последнее, пожалуй, было лишним, но я совсем рассвирепела из-за поцелуя, которым этот дурак решил облагодетельствовать меня. И за одно вознаградить себя за то, что не нашел свою обожаемую сестренку, которую в тот момент я ненавидела еще сильнее, чем его самого.

— Я и не собираюсь как-то подделываться под твоего отца, — мрачно отозвался Том, пропустив мимо ушей мое пожелание. — Я сам по себе. Какой есть. Я ведь знаю, что как бы я ни старался, мне таким, как он, не стать. У меня ведь ни таланта, ни образования, ничего такого... И я никогда не стану таким умным, как Джеффри Халс.

Я прошипела:

— Это уж точно.

— И я, наверное, вижу в тебе что-то другое, не то, что он видел.

— Наверняка!

Том шумно шмыгнул носом. Так он выражал крайнее смущение.

— Но ведь он-то был твоим отцом. И извращенцем он же не был, правда?

— Что?!

— Тогда он и не мог видеть... Чувствовать, какие у тебя губы... Как к ним тянет, как силком, даже когда мы просто разговариваем. Я слушаю тебя, а сам только и смотрю на твои губы.

Прикусив нижнюю, я немного помолчала, заставляя себя утихомириться. Потом спросила:

— Это ты сейчас насочинял? А, Том? В свое оправдание? Не стоило...

Том возмутился:

— Ничего я не сочинял!

— Если б это так и было, как ты говоришь, то ведь и другие бы заметили бы в моих губах нечто особенное. Но этого никто не заметил, Том!

Он удивленно приподнял брови:

— Хочешь сказать, что ты...

— Нет, конечно! Неужели я похожа на старую деву? Я провела этот эксперимент с собственным телом, если не изменяет память, еще пару лет назад.

Том заинтересовался:

— И как?

— Никак! — отрезала я. — Так что повторять пройденное нет ни малейшего желания.

— Но ведь во второй раз все может быть по-другому, — заметил он осторожно.

Пришлось согласиться:

— Может. А может быть точно так же. Зачем рисковать? Если уж я решусь на это, так...

Он подхватил:

— Не с таким парнем, как я. Техас. Я все понял, Эшли, можешь не продолжать.

Мне сразу стало стыдно за себя. Он увидел во мне только пошлого сноба, и ничего больше. А ведь я сама терпеть их не могла.

— Не в этом дело, Том.

— Да нет, как раз в этом. Мы слишком разные, да? Тебя твой отец просвещал, как мог, а мы с сестрой в это время по барам подрабатывали, чтобы с голоду не сдохнуть. Конечно, мы разные. Куда уж мне до тебя!

У него даже губы тряслись, когда он заговорил об этом, и я тут же обругала себя последней сволочью. В конце концов, ведь парень не виноват, что жизнь так обошлась с ним. И не совсем он тупой, раз читает отцовские книги. Косноязычен, конечно, и простоват, но ведь это не смертельные грехи. Если взяться за него... Зато лицо у него такое... открытое. С таким лицом невозможно быть фальшивым человеком. А разве это не главное в жизни? Чтобы рядом был кто-то, кому ты можешь доверять безоговорочно? Хотя бы какое-то время. Не замуж ведь он меня зовет...

— Прекрати истерику, — сказала я строго. — Я, наверное, обошлась с тобой грубовато... Ну, извини. Но ты ведь должен понять: я никак не была готова к такому повороту событий. Ты появился всего пару часов назад, а сейчас уже целуешь меня. Это слишком быстро, Том.

— Никто не может знать, сколько ему осталось.

Эту фразу словно произнес другой человек, даже голос прозвучал иначе. И отчего-то у меня мороз по коже пробежал...

Я растерянно переспросила, хотя хорошо расслышала его слова:

— Что?

— Вот твой-то отец ведь не собирался умирать, верно? — проговорил он прежним тоном. — И что-то он тоже, поди, откладывал на завтра. А завтра просто не... не...

— Не наступило.

— Ну да. А если б он подумал об этом, то, наверное, поторопился бы с какими-то делами, так? Хоть бы денег тебе оставил! А то как ты теперь будешь жить?

Я неуверенно предположила:

— Книги продам.

— Да сколько ты на них заработаешь?! Вот если б он оставил тебе что-то по-настоящему ценное...

Я вспомнила:

— Вообще-то есть кое-что...

— Да? — спросил Том без интереса. — Уже хорошо. Тогда ты не пропадешь. Дорогая вещица?

— Скорее всего. Я как-то забыла о... Об этом.

— Бриллиант, поди, какой-нибудь?

Мне стало смешно:

— Бриллиант? У отца? Да он презирал побрякушки!

Тут он заинтересовался:

— За что это?

— За то, что люди за них душу готовы продать, а ведь это всего лишь камни. Он и мне никогда не покупал бриллиантов. Вообще драгоценностей.

Том подтвердил:

— Я вижу. Ты вон даже сережки не носишь. Твоему отцу, поди, сильно сына хотелось. Верно?

— Я знаю, что похожа на мальчишку. — Я потерла ладонями и без того почти белые шорты. — Но меня это ничуть не расстраивает.

— Меня тоже.

— А тебя-то это почему должно расстраивать?

— Потому что...

Слова опять нашлись не сразу. У Тома путь от мозга до языка был извилистым.

— Ладно, не мучайся, — предложила я.

Но он заупрямился:

— Нет, я скажу! Ты очень нравишься мне, Эшли.

— Да неужели?