Разъезд Тюра-Там

— Это значит, что по системе телеметрии проводится какой-то эксперимент и в случае удачного пуска, всем, кто участвует в подготовке, будет премия, Как ты понимаешь, неважно, вся ракета белая, или какая-нибудь ее часть, — пояснил Астахов. — Иногда тут собирается столько народу, что кажется, если бы всем присутствующим хватило места на поверхности ракеты, чтобы понадёжнее ухватиться за неё, то они раскачали бы её и забросили куда надо и без двигателей. Но если на ракете нет ни одного элемента белого цвета, то за подготовку пуска премии не будет.

Установщик (или попросту «телега»), на котором теперь лежали обе ступени ракеты и головная часть — это многоосная платформа длиной примерно сорок метров. Для установки ракеты на пусковой стол платформа установщика может поворачиваться вокруг оси в хвостовой части мощным гидроцилиндром, устанавливая ракету из горизонтального транспортного положения вертикально на пусковой стол.

Скоро ступени и головную часть состыкуют между собой пироболтами, «прозвонят» электрические цепи, протрут спиртом («обезжирят») те места, которых касались руками, закроют лючки, и перед нами предстанет во всей красе баллистическая межконтинентальная ракета длиною тридцать пять метров, немногим более трех метров в диаметре, увенчанная изящным конусом головной части массой пять тонн.

Ворота МИК откроются и мощный тягач «ураган», сделанный на Минском автозаводе, со скоростью пешехода повезет «телегу» на стартовую позицию.

Ракета установлена на пусковой стол. И хотя стол добавил к длине ракеты, ставшей теперь высотой, еще два метра, ракета, установленная вертикально, зрительно будто бы уменьшилась в размерах.

Теперь стартовая команда пристыковывает к ней наземные коммуникации, необходимые для заправки компонентами топлива и подачи команд для очередной проверки бортовых систем и пуск.

А в одноэтажном здании, расположенном в сотне метров от стартовой позиции, заседает государственная комиссия.

По аскетизму, которым веет от стен, небрежно оштукатуренных и покрашенных темно-синей масляной краской, от бетонного пола, окрашенного красным, будто старались сымитировать ковровую дорожку, по неистребимому запаху немытых тряпок, которыми протирали эти полы и стены, можно с уверенностью утверждать, что здание построено и обслуживается солдатами.

Да и вообще здесь, на полигоне, все делалось, обслуживалось и эксплуатировалось военными.

Но отсутствие уюта и казенность интерьера этого здания неизменно отступали перед теплом, в которое попадали испытатели после пронизывающего казахстанского степного ветра, несущего вперемешку снег с песком. Видимо, ответственный за отопление площадки казах лейтенант Шуев Хура знал свое дело. И не обижался. Несмотря на то, что на всех листках телефонных справочников, разложенных по номерам гостиниц, в штабе, МИКе, клубе и на гауптвахте, первые буквы имени и фамилии старательного лейтенанта, где карандашом, а где ручкой, поменяло местами единодушие изменчивого населения площадки, от рядовых до маршалов и от слесарей до главных конструкторов.

Даже в том, что лежал на столе перед генералом, председателем комиссии.

Очередной офицер, ответственный за подготовку к пуску той или иной системы ракеты или стартового комплекса, перечислял монотонным голосом, присущим только эксплуатационнику, подопечные ему бесчисленные ЭПК (электропневмоклапаны) и ПЩС (пневмощитки стартовые), называя по памяти их многозначные порядковые номера. Эта процедура, длившаяся несколько часов, и тепло, которым дышали батареи, медленно погружали в состояние гипнотического сна и старших офицеров, занимавших передние лавки, и представителей промышленности, оккупировавших галерку.

От сна спасало только происходившее за окном. Оно, в конце концов, увлекло галёрку настолько, что представители промышленности, не связанные военной дисциплиной, начали комментировать происходившее.

Строй офицеров в зимней полевой форме и противогазными сумками через плечо, отрабатывал нормативы установки ракеты на пусковой стол.

Звуков оттуда не было слышно, поэтому происходившее за окном воспринималось, как театр мимики и жеста.

Командир, стоявший перед строем, держал в вытянутой правой руке секундомер, Он взмахивал левой рукой, из его рта вылетал парок, тут же исчезавший на ветру. Исполнители, насколько у них хватало ловкости, карабкались на «телегу», и, заняв свои места по расчету, принимались крутить всевозможные маховички.

Результатом их усилий был подъем ракеты, пожертвованной полигону заводом-изготовителем в качестве макета, и установка ее на тренировочный пусковой стол.

После этого офицеры вновь строились, и начинался «разбор полетов». Особенно крепко доставалось тому, кто стоял ближе всех к окнам, где проходило заседание комиссии. Полненький лейтенант, из-за маленького роста оказавшийся вдали от своего «номера», то есть, на другом конце строя, все время опаздывал.