Разъезд Тюра-Там

Народ, загружавшийся в автобус для эвакуации, видел, как после щелчков на высоте более тридцати пяти метров, довольно-таки тяжелый чехол соскользнул с головной части и повис на антенне системы телеметрии. Знатоки, а таковыми были все очевидцы, отметили, что нагрузка от чехла удачно пришлась на наиболее прочное ребро антенны, и он вряд ли повредил её. Но сигнализации о том, что чехол не упал на землю, а повис на антенне, на командном пункте не было, а это означало, что там продолжают выдаваться команды на пуск ракеты. Вот и теперь по громкой связи прозвучала очередная команда.

Единственная возможность сообщить о нештатной ситуации — ломануться в двери бункера. Это удалось как раз в тот момент, когда солдат, дежуривший у входа, крутил изнутри маховики запоров бронированной двери. Отчаянные удары в дверь снаружи заставили солдата лениво спросить:

— Кто там ещё?

— Открывай, тут ЧП!

— Какое ещё ЧП?

— Открывай немедленно!

— Не имею права! — уперся солдат.

До назначенного времени старта оставалось не более 10 минут, вот-вот пройдет команда на включение гироскопов.

— Бегом, скажи подполковнику Матренину, что чехол повис на антенне!

— Какой ещё чехол? — спросил флегматично солдат, боявшийся обратиться к высоким чинам, сидевшим за командными пультами.

— Глядь такая, — загрохотали мы руками и ногами в дверь.

Мысль о том, что мы не успеваем предупредить о зависшем чехле, что угроза взрыва ракеты реальна в случае, если процесс запуска примет необратимый характер и пламя из сопел двигателей разложит нас на молекулы, мелькнула у всех нас одновременно. А нас было семеро. Понятно, что бить в дверь мы принялись с удвоенной энергией.

— Кто там ломится? — послышался за дверью голос, принадлежавший другому человеку. — А ну открой!

Вслед за этим раздался звук открываемых задвижек и на пороге бункера появился заместитель главного конструктора Южмаша Будник.

При взгляде с земли на двенадцатиэтажный дом его высота воспринимается адекватно, а вот ракета такой же высоты кажется почему-то невысокой.

Поэтому на резонный вопрос подполковника Матренина:

— Что делать?

Будник, выигрывая время, заметил:

— Извечный вопрос, донимающий русскую интеллигенцию, — и тут же предложил Матренину: — Ну, не сливать же нам топливо! Давай команду на задержку пуска часа на два и будем срочно искать пожарную машину с лестницей.

— Такая машина может быть только на «десятке», потянулся Матренин к телефону. — Штаб? Срочно узнайте у пожарных, какой максимальной длины есть у них лестница? Я на связи. Тридцать метров? Дайте команду, чтоб она была у нас на площадке в возможно короткое время. С личным составом.

— С лестницы не достать. Нужно найти какой-нибудь шест и попытаться сдернуть, — Будник смотрел на повисший чехол, оценивая высоту его нижней кромки, легонько раскачиваемой ветром. Один из замков чехла постукивал при этом о стенку заправленного бака ракеты. — Какая сейчас температура?

— Минус пятнадцать, — ответили ему.

— Может, обойдется, — предположил Будник вслух. — Странно.

Будник окинул взглядом собравшихся вокруг офицеров и, обращаясь к Матренину, сказал:

— Эвакуацию давно объявили, а откуда столько зрителей?

Подполковник Матренин, догадавшись, как можно убрать с площадки зевак, не подавая команд, которые могли бы обидеть офицеров, старше его званием, объявил:

— Вот-вот подойдет пожарная машина с лестницей, кто полезет чехол сдергивать?

Расчет Матренина оказался правильным, полковники исчезли незаметно, по-английски, как и появились.

— Ну что ж, — подытожил Матренин. — Придется искать комсомольца-добровольца.

Его взгляд остановился на Ковалёве.

Пожарная машина влетела на площадку минут через сорок после вызова. Её установили в непосредственной близости от пускового стола так, чтобы можно было при выдвижении лестницы выиграть буквально каждый сантиметр длины. Опереть лестницу о ракету Будник и Матренин категорически запретили.

Лестница в основании была с перилами и такая широкая, что показалась Ковалёву парадной. Но последующие секции становились все уже и уже, и, наконец, начались секции без перил.

Последняя секция была шириной не более тридцати сантиметров. Удержаться на ней можно было, только уцепившись за продольные стойки так, чтобы тело вплотную прилегало к ней. Поскольку лестница висела в воздухе без опоры, она закручивалась вокруг продольной оси, и Ковалёв повисал спиной вниз. Невероятными усилиями тела у него получалось направить движение лестницы в обратном направлении, тогда она вновь и вновь проскакивала нормальное положение, и Ковалёв вертелся спиной вниз, только в другую сторону.

Внизу вновь собралась толпа полковников, выползших из потайных щелей, они с интересом наблюдали за Ковалёвым, похоже, если бы рядом оказался тотализатор, они бы бросились делать ставки.

Ковалёв извивался на самой верхушке лестницы менее чем в метре от баков, заправленных двум сотнями тонн ракетного топлива. Матренин же находился у командного пульта, чтобы не допустить случайного включения какого-нибудь тумблера. (Бывает же, что и опытные пилоты убирают шасси самолета на стоянке).