Разъезд Тюра-Там

«Так что же будет, если взрыв ракеты разрушит старт? Он, Георгий Александрович Вельт, лучший специалист страны по турбонасосным агрегатам, будет обвинён в непрофессионализме, а ОКБ в том, что разрабатывает плохие конструкции.

А если он не подпишет «бумагу», и старт не состоится? Он, Георгий Александрович Вельт будет обвинён в непрофессионализме и неспособности принимать ответственные решения. А ОКБ — в том, что оно разрабатывает такие конструкции, которые не в состоянии качественно сделать даже такой завод, как Южмаш».

Вельт взял проект «Технического решения». Простая, казалось бы, бумага, а какой взрывной силой обладает! Силой совсем не технического содержания.

«Интересно, а в Америке ставят человека перед выбором в такой ситуации? А, да что там Америка? Не в Америке живём!» — решился Вельт и поставил свою подпись и число, когда он это сделал.

Он молча покинул комнату и пошёл по коридору к лестнице, ведущей в монтажно-испытательный зал.

Испытатели, подождав, пока он повернёт из коридора на лестницу, вбежали в комнату. На столе лежали несколько экземпляров «Технического решения» с аккуратной подписью Георгия Александровича Вельта.

Через два дня состоялся пуск. Ракета успешно выполнила поставленную задачу, открыв путь к началу испытаний из шахты.

Часть вторая

— Вот она, Германия! — тихо промолвил второй пилот вертолёта Ми-6 Юрий Николаевич Петра.

Далеко впереди из зелено-голубой бесконечности появлялись бледно-бежевые пятна городов, темные массивы перелесков, а под вертолётом празднично серели ленты автобанов с ярко очерченными полосами дорожной разметки.

— Не понял, что ты сказал? — переспросил командир экипажа Юрий Александрович Гарнеев.

Петра понял, что когда произносил эту невольно вырвавшуюся фразу, то его большой палец заученно нажал кнопку переговорного устройства.

— Говорю, вот она, Германия! — громче повторил Петра. — Давно хотелось посмотреть на страну, сыгравшую роковую роль в моей жизни.

И задумчиво добавил:

— Да, пожалуй, и не только в моей.

Кабина вертолёта плавно покачивалась в такт вращению лопастей несущего винта, набегающих на встречный поток воздуха.

Несмотря на шум воздуха, отбрасываемого вниз лопастями несущего винта, на пронзительную какофонию звуков, издаваемых великим множеством вращающихся деталей двигателей и редукторов, во время длительных перелётов это действовало, как усыпляющий гипноз. Поэтому, отдельные фразы помогали пилотам отгонять сонливость.

— А сколько тебе было лет, когда началась война? — спросил Гарнеев.

— Да ещё и четырёх не было.

— Неужели ты что-нибудь помнишь из той поры? — засомневался Гарнеев.

Герой Советского Союза Гарнеев был намного старше Петры. Он был из той группы лётчиков-испытателей, в которую входили Галлай, Гринчик, Кудрин, Рыбко, Супрун, Васильченко и многие, многие другие, создавшие славу советской авиации своим трудом, мужеством и высоким профессионализмом.

Петра же всего месяц тому назад окончил школу лётчиков-испытателей, где его инструктором был Гарнеев. В процессе обучения Петра грамотно выходил из ситуаций, создаваемых в тренировочных полётах вводными Гарнеева и за высокий профессионализм и спокойный, открытый и рассудительный характер, полное отсутствие склонности к интригам, был отобран Гарнеевым для полёта на Парижский авиасалон 1967 года в качестве второго пилота.

— Да, учителя были хорошие, не приведи Господь, — ответил Петра. — Ты видел в кадрах военной кинохроники глаза детей, снятых во время бомбёжки? Разве можно такое сыграть в кино? Даже не представляю, как остался в живых и не покалечился, а то разве я сидел бы теперь в правом кресле?

То далёкое солнечное утро летнего дня могло бы быть радостным. Но война привнесла в краски дня такую настороженность, что и на солнце, и на редкие деревья, и на одноэтажные дома посёлка будто набросили пелену и они стали существовать отдельно, а люди со страданиями, перед которыми померк белый свет — отдельно.

— Давай, внучёк, на мельницу сходим, давай ручонку, — это говорила бабушка.

Здание мельницы стояло у перекрёстка двух главных улиц небольшого шахтёрского посёлка на Донбассе. С началом войны продукты в магазинах исчезли, и жители посёлка могли сдать на мельницу добытое неведомыми путями зерно, кто полпуда, а кто пару килограммов, и получить взамен соответствующее количество муки.

Бабушка и Юрик стали в длинную очередь под высокой бетонной стеной мельницы. Стена поразила Юрика тем, что в ней не было ни одного окна, и Юрику это казалось очень странным. Взрослые стояли в очереди плотно, прислонившись к стене, а дети находились рядом, вне очереди, и солнце слепило Юрику глаза и мешало разглядывать стену.

Поэтому, оглянувшись на звуки моторов, доносившиеся сзади, он не сразу увидел стайку серо-черных самолетов, Они летели низко, чуть выше крыш, над той улицей, что шла с запада на восток, и были видны блики на остеклении кабин. Некоторые самолёты на мгновение взмывали в местных потоках воздуха, но лётчики чётко держали строй.

— Пойдём отсюда, внучек, — сказала бабушка и потащила Юрика за руку выходу за ограду.