Разгадай меня

— Упс, — пищит Святая Света, вжимая голову в плечи. — Как неловко получилось… — еле слышно выдыхает она.

Я встаю с места и иду в сторону кабинета. Уверена, там уже заточена гильотина и она по мою голову.

Рижский пропускает меня в кабинет, громко захлопывает дверь и, гневно сверкая глазами, демонстрирует свою спину.

— Это что такое???

Ну точно, казни час.

Глава 18. Спарринг-партнер

Рижский

— Дружище, — Санчо заходится в хохоте, пуская мне слюни в трубку. — Я… я… ща сдохну от смеха. Фух, — наконец, выдыхает, очевидно, беря себя в руки. — Ты ничего мне… сказать… прости, — снова дикий ржач.

Сжимаю в руках трубку, жалея, что он не явился в кабинет лично, и я не могу выпустить пар ему в табло. Сейчас бы не помешала хорошая спарринг-сессия.

— Я в порядке, в порядке, — выдает он фальцетом, скорее для себя, я-то в курсе, что он никогда не бывает в порядке. — Ты ничего мне сказать не хочешь?

— Ты придурок. Но это не новость. Переходи к теме дня, у меня дел по самые гланды.

— Ок-е-ей. Ты — гей.

— А?

Кажется, пора посетить отоларинголога в местной поликлинике, все чаще подводит слух и зрение, о нервной системе и говорить не приходится…

— Ах-ха-ха, — снова заводится друг. — Я не могу, прости. Скажи честно, та девчонка в синем парике и не девчонка вовсе? Мы ищем транса?

— Что ты несёшь… Сейчас приду и заставлю тебя дунуть в трубочку и не дай бог…

— Не больше обычного, приятель. Но от последних новостей, должен сказать, захотелось пуститься во все тяжкие. Что за прикол с рубашкой?

— Ты долго плясать из стороны в сторону будешь? Я теряю нить.

— Твои креативщики с совещания вышли, и пошла гульба по всей деревне! Только ленивый еще не слышал, в каком виде сегодня шеф на работу пришел. Так что я повторяю вопрос: что за прикол с рубашкой?

По спине медленно ползет пот. Я ведь чувствовал, что что-то не так? И с рубашкой и с девчонкой, которая ее принесла. Что за свинью подложила мне на этот раз? Вырезала дыры на спине? Измазала мелом? Я бы не удивился, после всех ее вывертов. Детский сад, ясельная группа.

Кладу трубку на стол, встаю с места и подхожу к шкафу с зеркальной дверцей. Да твою ж ты мать!

Первые пару секунд даже матные слова разбежались. Я просто верчусь, как ужаленный, пытаясь убедить себя, что начались визуальные галлюцинации и огромная жёлтая, как яичница, бабочка, украшенная огромными стразами, мне привиделась. Но хрен там.

Снова берусь за трубку.

— Я ее убью.

— Помощницу?

— Она купила мне эту рубашку. Я не посмотрел… Что говорят?

— Ну, последнее время о тебе и так немало слухов. Психоаналитик, импотенция, секретарша на обслуживании…

— Чего?

— Не убивай гонца. Не убивай гонца, — снова ржет в трубку друг.

В ярости кидаю трубку, подлетаю к двери и дёргаю ручку. Застываю, когда до меня долетает: босс наш того… голубок?

Мне даже гадать не нужно, откуда растут ноги последних сплетен. И нет, Света тут не главный кандидат.

В глазах пляшут сизые языки пламени, сжигающие криворукую ведьму на костре инквизиции. Ту самую, что превратила последние дни в нескончаемый бег с препятствиями. И такое чувство, что я споткнулся еще в начале и остаток пути пропахал носом.

— Агния! Зайди ко мне! — реву нечеловеческим голосом.

Все, человек во мне закончился, вылезло инопланетное чудище, готовое испепелять взглядом.

Девчонка вся сжимается, но шагает в мою сторону. Проходит мимо меня, обдавая попутно тонким цветочным ароматом, тревожащим слизистую, и застывает у стены напротив. Плечи опущены вниз, но глаза смотрят прямо, ожидая расправы.

— Что это такое??? — ору я, поворачиваясь к ней спиной.

— Я пыталась предупредить… — тихо лепечет она. — Но вы не слушали. А рядом магазинов с мужской одеждой не было. Я проявила фантазию!

— Офигеть. Так она ещё и женская! — оттягиваю края рубашки, ищя подвох.

— Ну, она унисекс. Но если бы вы надели пиджак сверху…

— Так я ещё и виноват?

— Ну… — тянет бесстыдное существо.

— Сначала косяк с кофе. Потом с рабочим столом. Плюсом цветок и испорченная рубашка. А виноват я? — понижаю голос до вкрадчивого холода, снова начиная картавить. Когда эмоции зашкаливают, контролировать речь становится сложно. — А теперь, внимание, вопрос: что за сплетни обо мне ходят?

Те кто давно работают со мной, знают, что следует за такой тональностью. А вот одна неадекватная помощница узнает об этом только сейчас.

Она ненадолго прикрывает глаза и шумно выдыхает.

— Извините.

То есть даже оправданий не будет?

— Ты уволена. На это раз — безвозвратно, — отрезаю я. — У тебя есть пятнадцать минут, чтобы собрать всю свою хрень, что ты притащила из дома и свалить. Клянусь богом, увижу тебя еще раз — возьму на душу грех.

Прохожу к столу, опускаюсь в кресло.

— Свете скажи, чтобы снова пересела сюда из приемной. Свободна.

Девчонка не сопротивляется, не противоречит, даже слова в свою защиту не вставляет. Коротко кивает головой и выходит за дверь.