Разгадай мою смерть

— Домовладелец. Эмиас… забыла фамилию, — недовольно ответила мама.

Я тоже не помнила фамилию этого человека. Меня вдруг поразило, что именно он, пожилой хозяин квартиры, которую ты снимала, позвонил в полицию.

— Он еще сказал полицейским, что ее донимали телефонные хулиганы, — прибавила мама.

Несмотря на холод в салоне, я покрылась липким потом.

— Что за телефонные хулиганы?

— Мне не объяснили.

Я посмотрела на маму. Из-под маски тонального крема и пудры резко выступало бледное, встревоженное лицо. Немолодая гейша, матово заштукатуренная косметикой «Клиник».

В половине восьмого, когда мы подъехали к полицейскому участку Ноттинг-Хилл, было еще по-зимнему темно. Дороги были запружены, а свежевычищенные тротуары почти пусты.

В полицейском участке мне довелось побывать лишь однажды, когда я подавала заявление об утере мобильного телефона — просто об утере, а не краже. Дальше вестибюля я не заходила. На этот раз меня проводили в недобрый мир допросных и тюремных камер, где полицейские носили ремни с пристегнутыми к ним дубинками и наручниками. Этот мир не имел ничего общего с тобой.

— Вас принял детектив Финборо, сержант уголовной полиции? — уточняет мистер Райт.

— Да.

— Каким он вам показался?

Я тщательно подбираю слова:

— Вдумчивым. Проницательным. Порядочным.

Брови мистера Райта ползут вверх, но он быстро прячет удивление.

— Можете припомнить вашу первую беседу?

— Да.

Поначалу твое исчезновение ошеломило меня, однако затем восприятие странно обострилось. Вокруг стало чересчур много мелких деталей, чересчур много цветов, как будто мир превратился в пиксаровский мультик. Другие органы чувств тоже пришли в боевую готовность: я слышала тиканье стрелки в часах, скрип ножки стула по линолеуму; улавливала запах табака от куртки, висевшей на крючке. Это был «белый шум», включенный на полную катушку, словно мой разум не мог отличить важное от неважного и фиксировал все подряд.

Женщина-полицейский предложила маме чай и увела ее. Я осталась наедине с сержантом Финборо. Он держался вежливо, даже чуть-чуть старомодно и походил скорее на университетского преподавателя, чем на детектива. За окном валил мокрый снег.

— Как вы думаете, с чем может быть связано исчезновение вашей сестры? У вас есть предположения? — спросил сержант Финборо.

— Абсолютно никаких.

— Она поделилась бы с вами своими проблемами?

— Безусловно.

— Вы живете в Америке?

— Мы постоянно перезваниваемся и держим связь по электронной почте.

— Значит, вы с сестрой близки?

— Да.

Конечно, близки. Мы с тобой разные люди, но очень близкие. Разница в возрасте никогда не играла для нас роли.

— Когда вы в последний раз общались с сестрой?

— Если не ошибаюсь, в прошлый понедельник. В среду мы с другом уехали в горы, всего на несколько дней. Я звонила Тесс из ресторана, но ее домашний телефон все время был занят — она может болтать с друзьями часы напролет.

Я постаралась разозлиться — в конце концов, кто, как не я, оплачивает твои телефонные счета? Попыталась разбудить в душе досаду — старое, знакомое чувство.

— А на мобильный не звонили?

— У нее нет мобильника. Украли месяца два назад, или сама потеряла. Тесс — довольно безалаберная девушка. — Еще одна попытка рассердиться на тебя.

Сержант Финборо на несколько секунд умолк — видимо, подбирал фразы, — затем осторожно произнес:

— То есть вы думаете, что ваша сестра исчезла не по своей воле?

«Не по своей воле». Деликатное выражение, обозначающее что-то очень-очень плохое. В том первом разговоре ни я, ни детектив не произнесли слова «похищение» или «убийство». Между нами как будто установилось молчаливое соглашение. Я оценила тактичность этого человека: слишком рано предполагать худшее. Я заставила себя задать вопрос:

— Мама сказала, что в последнее время Тесс донимали телефонные хулиганы. Это правда?

— Так утверждает домовладелец. К сожалению, подробности ему не известны. А вам сестра что-нибудь говорила?

— Нет.

— Может быть, упоминала о каких-то угрозах?

— Нет, ничего такого. Тесс вела себя совершенно нормально, была счастлива.

У меня возник новый вопрос.

— Вы обзвонили все больницы? — Мои слова прозвучали грубо; в них слышалась скрытая критика. — Я просто имею в виду, что роды у Тесс могли начаться раньше времени.

Сержант Финборо резко опустил стаканчик с кофе на стол, и от этого звука я едва не подскочила на месте.

— Мы не знали, что она беременна.

Передо мной вдруг вспыхнул спасительный маяк.

— Если схватки начались преждевременно, она может быть в больнице. Вы же не проверяли родильные отделения?

— Больницы дают нам сведения обо всех поступивших пациентах, включая рожениц.

Маяк погас.

— Когда должен родиться ребенок? — спросил детектив.

— Примерно через три недели.

— Вам известно, кто отец?

— Эмилио Коди, преподаватель колледжа искусств, где учится Тесс, — ни секунды не раздумывая, ответила я. Время замалчивать правду прошло.

Сержант Финборо ничем не выказал своего удивления — вероятно, за счет профессиональной подготовки.

— Я был в колледже… — начал он, но я не дала ему договорить. Запах кофе в пенопластовом стаканчике вдруг стал тошнотворно-сильным.