Полюбил Коломенское и Виктор Васнецов, в 1871 году создавший картину «Царь Алексей Михайлович в селе Коломенском». Писал здесь свое «Коломенское» и Василий Суриков летом 1896 года: «Теперь я поселился около Москвы недалеко. Помнишь Перерву и Коломенское. Здесь и доживем лето. Хоть все русские, и то слава богу. А то поганые немцы мне надоели. И на что мы их захватили с Петром Великим – не знаю. Петру море нужно было. Немецкие названия у улиц теперь понемногу уничтожают и дают русские. Эти остзейские немцы хуже раза в три настоящих заграничных. Ну, а черт с ними», – сообщал художник брату.
«Сокольники, Богородское, Черкизово, Останкино, Кунцево, Давыдково, Коломенское, – вот летнее седалище московской плоти; Лесной, Парголово, Петергоф, Павловск, Полюстрово, Новая Деревня, – вот лечебница изнуренного петербургского духа», – отмечал в 1865 году в своих заметках Михаил Воронов, писатель чеховского круга, сравнивая места отдыха двух столиц. Да, привечали Коломенское и художники слова, создававшие в своих произведениях прозаические панорамы Москвы. Это и автор «Бедной Лизы» Николай Карамзин, отмечавший «обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим». Карамзин имеет в виду дворец Екатерины II.
А писатель Сигизмунд Кржижановский в 1925 году увидел, что «слеплено Коломенское, как лепится птичье гнездовье, без плана, по строительному инстинкту: хоромы к хоромам, без логического связыванья, по принципу элементарной смежности… Все эти давно изгнившие деревянные срубы, клети, подклети, угловатые четверики и восьмерики, громоздившиеся друг на друга, кое-как сцементированные либо просто сколоченные из бревен и теса, хотя и не умели дать города во всем его массиве и масштабе, как это делало западное зодчество, но сущность города, который извне всегда беспорядочен, соединяет логически несоединимое на одной малой квадратуре, они выражали крепче и безоговорочнее. Все эти Смирные, Петушки, Потаповы, Постники – не имели нужного материала и должной техники, но имели правильное представление о “градостроительстве”, умели правильно мыслить город»…
Принцев, да послов в Коломенском видели все меньше, зато частенько в древнее село стали заглядывать реставраторы – пора пришла им обратить внимание на здешние старинные церкви, и прежде всего на храм Вознесения. Впервые его изучением занялся еще в конце 1860-х годов реставратор Николай Шохин. Он отмел предположения о том, что в храме когда-то хранилась великокняжеская казна, расценив это как легенду. Кстати, французский композитор Гектор Берлиоз в 1868 году поставил храм Вознесения в один ряд с выдающимися соборами Европы: «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в селе Коломенском. Я видел Страсбургский собор, который строился веками, я стоял вблизи Миланского собора, но кроме налепленных украшений я ничего не нашел. А тут предо мною предстала красота целого. Во мне все дрогнуло. Это была таинственная тишина. Гармония красоты законченных форм. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломленным».
После 1917 года начинается новый этап в богатой истории Коломенского, музейный. Благодаря выдающемуся русскому реставратору Петру Барановскому, руководившему музеем с 1923 года, бывшая царская резиденция превратилась в музей под открытым небом, куда свозились деревянные постройки из разных уголков России, приобретшие здесь статус памятников деревянного зодчества. Удалось сохранить и храмы Коломенского. Ныне на территории музея можно увидеть также домик Петра I, башни Николо-Карельского монастыря, Братского и Сумского острогов. Выстроенный в 2010 году на территории бывшей деревни Дьяково так называемый дворец царя Алексея Михайловича, конечно, нельзя поставить в один ряд с названными памятниками – это всего лишь попытка воспроизвести по иллюстрациям оставшийся на бумаге образ. Выстроен «дворец» из железобетона и облицован деревом. Но народу нравится…
Список литературы
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.