Разгаданный секрет

Все это время за разыгравшейся сценой молча, неподвижно наблюдал со своего места в отдалении Николай Васильевич. Но вот он поднялся из-за верстака. Медленно, не торопясь, вышел на середину и стал у всех на виду. Невысокий, сутуловатый, уже стареющий человек, с тяжестью лет и долгой трудовой жизнью за плечами. Он не пытался поднять голос, не останавливал жестом. Он просто стоял и ждал, поглаживая пальцем по щеточке усов.

Крикуны, увидя перед собой мастера, стали затихать. Что он скажет им? А он и не спешил сказать. Снял пенсне и. протирая его платочком, как бы задумался. И взгляд мастера стал странно глубоким, устремленным куда-то в себя.

- Как же вам не стыдно? - произнес он наконец очень тихо. - Вы будто гимназистки… Были в наше время такие сахарные барышни. Их учили, учили, а они только хныкали. А вот нас, рабочих людей, никто не учил. Мы всё горбом добывали - и профессию и мастерство.

Вот как было-то… - Он надел пенсне, и оттого взгляд его стал сразу острее, строже. -• Что же вы, забыли рабочую честь? Вам такое дело доверили! Плитки! Да ведь это на весь мир редкость. А вы тут расхныкались… Гимназистки! - бросил он презрительно и, повернувшись, пошел к своему верстаку, чуть шаркая в наступившей тишине.

Когда Леонид Николаевич, обеспокоенный известием о поднявшемся «бунте», прибежал, запыхавшись, в цех, все сидели по местам, занимаясь как-то особенно сосредоточенно своей работой. Новички усердно гладили и гладили плитки, не поднимая головы, избегая даже встречаться взглядами.

- Ну как? Останемся? - шепнул Ватутин соседу.

- А то как же! - высокомерно ответил Дунец. - Что мы, гимназистки, что ли?

Точность - ноль двенадцать сотых

Вероятно, всегда так бывает: сначала не выходит, не выходит, а потом и начинает что-то выходить.

Старший контролер Ольга Николаевна стала реже являться гневным видением в дверях участка плиток, как бывало в дни сплошного брака. Раза два она уже благосклонно сказала:

- Сегодня у нас удача. Четыре плитки второго класса! Значит, кто-то из молодых перешагнул через микроскопический порожек и выдержал точность обработки в десятые доли микрона.

Постепенно еще и еще набралось плиток второго класса. И цех мог представить несколько наборов. Вот, пожалуйста, готовая продукция. Скромно, небогато, и плиточки годились далеко не для самых точных измерений.

Но все же это была первая настоящая продукция. Даже такой судья, как Палата мер и весов, признал, что наборы можно допустить к обращению. Плитки, эти концевые меры длины, с четко прорисованной буквой «К» («Калибр») вышли в свет. Цех заявил о своем существовании.

Как ни малой была еще эта удача, но многих из новичков она сильно приободрила. Не такое уж темное, оказывается, дело-то.

Пожалуй, самым недовольным оставался все-таки начальник цеха, Леонид Николаевич. Всегда самый вежливый и всегда самый недовольный. Он нарочно сказал громко в присутствии молодых:

- Иогансон и Цейс делают плитки первого класса. Высший класс!..

- А кто это Иогансон? - спросил тихо Ватутин у соседа.

- Известно кто, буржуй! - авторитетно ответил Дунец. - А вот ты комсомолец, а не можешь.

Ватутин насупился и молча продолжал водить рукой.

Через несколько дней Ольга Николаевна появилась в дверях, раскрасневшаяся от волнения. Двумя пальцами держала она маленькую плитку.

- Смотрите, кто это сделал… - голос ее дрогнул.

Все насторожились. Напорол, что ли, кто-то? Ох, сейчас будет буря!

Но Ольга Николаевна произнесла вдруг:

- Да вы понимаете, товарищи! Это же плитка… Точность - ноль двенадцать сотых микрона. Двенадцать сотых! - повторила она восторженно. - Плитка первого масса - вот что это такое, товарищи!..

Молодежь кинулась смотреть на замечательную плитку. Но кто же ее сделал?

Ольга Николаевна раздвинула толпу и подошла к верстаку, где остался сидеть Алексей Ватутин, бледный, как-то нелепо улыбающийся.

- Он! Это он! - воскликнула Ольга Николаевна, размахивая в подтверждение папиросной бумажкой, в которую рабочий заворачивает плитки и ставит свою пометку.

Ватутин еще с утра сделал эту плитку. Положил ее на поверочное оптическое стекло… и обомлел. Радужные полоски на стекле, эти сигналы световой волны, показывали: высший класс точности. Ватутин не посмел поверить. Не говоря никому, даже своему другу Виктору, он сдал плитку вместе с другими на контроль и с замиранием сердца ждал, что там обнаружат. И вот, действительно, - первый класс. Сама Ольга Николаевна это подтверждает.

С каждой минутой Алексей Ватутин, забывая о своем смущении, преисполнялся великой гордостью. Взяв из рук Ольги Николаевны плитку и стараясь держать ее так же, как заправский доводчик - в растопыренных пальцах, принялся сам всем показывать. Конечно, своему соседу, Виктору, и Тосе Семенецкой, и Паше Петрыкиной - словом, тем, кто тоже мог понимать в этом толк. Смотрел плитку Михаил Пахомович и отечески похлопал Алексея по плечу. Смотрел и Дмитрий Семенов… Словом, торжество!

Но вот Алексей подошел к Николаю Васильевичу, протянул плитку с видом победителя… и оробел. И все стоявшие вокруг притихли.