Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

— Мой друг, я контрабандист. Здесь Кристатос не врал. Я, быть может, самый удачливый контрабандист на всем Средиземном море. Половина американских сигарет в Италии доставляется мною из Танжера. Золото? У меня монополия на торговлю твердой валютой на черном рынке. Бриллианты? Мой личный поставщик в Бейруте имеет прямой выход в Сьерра-Леоне и Южную Африку. В прошлом, когда эти вещи были редкостью, я занимался пенициллином и другими лекарствами — покупал их в госпиталях американских баз. Были и другие дела, вплоть до прекрасных сирийских и персидских девушек, которых я продавал домам в Неаполе. Я укрывал беглых преступников, но, — кулак Энрико Коломбо вновь обрушился на стол, — наркотики: героин, опиум, гашиш — нет! Никогда! Я не имею с ними ничего общего. Это — зло. Все остальное — не такой уж грех. — Коломбо поднял правую ладонь. — Мой друг, клянусь вам в этом здоровьем моей мамы.

Перед Бондом впервые за вечер забрезжил свет. Он был готов поверить Коломбо и даже почувствовал невольную симпатию к этому шумному и прожорливому пирату, которого едва не угробил Кристатос его, Джеймса Бонда, руками.

Бонд спросил:

— Почему Кристатос выбрал вас жертвой? Чего он этим добивался?

Коломбо медленно покачал пальцем из стороны в сторону перед своим носом.

— Мой друг, Кристатос есть Кристатос. Он ведет такую крупную двойную игру, что вы даже не представляете ее масштабов. Чтобы удержаться на плаву — сохранять покровительство американской разведки и людей из их службы по борьбе с наркотиками, — он вынужден время от времени скармливать им жертву, кого-нибудь из шестерок. Но дело с англичанами — это уже большая игра, и здесь Кристатосу нужна крупная жертва. На эту роль он или его хозяева выбрали меня. Честно скажу, они сделали неплохой выбор. Если бы вы действовали энергично и не жалели денег на информацию, то вскоре напали бы на след моих дел. Но каждый след, ведущий ко мне, уводил бы вас все дальше от цели. В конце концов (я высоко ценю ваше ведомство) меня бы упрятали за решетку, а лисица, за которой вы охотились, только бы посмеивалась, слыша, как удаляется лай гончих.

— Почему Кристатос хотел вас убить?

Энрико Коломбо с лукавым видом ответил:

— Мой друг, я знаю слишком много. В нашем контрабандном деле мы иногда задеваем за угол соседского бизнеса. Не так давно на этом самом корабле я столкнулся с небольшой албанской канонеркой. Удачный выстрел поджег их танки с горючим. В живых остался лишь один из них. Мы заставили его говорить. Я многое узнал, но, как дурак, рискнул пробраться через минные поля и высадил его на берег севернее Тираны. Это было моей ошибкой. С тех пор этот сукин сын Кристатос охотится за мной. К счастью, — Коломбо по-волчьи осклабился, — я узнал одну вещь, которую он еще не знает. Вы поймете, о чем я говорю, на восходе солнца, когда мы доберемся до небольшой рыбацкой деревушки Санта-Мария, это чуть севернее Анконы. А там, — Коломбо рассмеялся коротким злым смехом, — там мы увидим то, что увидим.

Бонд осторожно спросил:

— Сколько вы хотите за все это? Вы сказали, что моя миссия завершится завтра утром. Какова ваша цена?

Коломбо пожал плечами и равнодушно сказал:

— Нисколько. Просто наши интересы совпали. Я только попрошу вас, чтобы все, что вы услышали от меня сегодня вечером, осталось между нами, и, если это необходимо, вашим шефом в Лондоне. Чтобы это не просочилось в Италию. По рукам?

— Согласен.

Коломбо встал и подошел к шкафу. Он достал из ящика пистолет Бонда и вернул его англичанину.

— В данном случае, мой друг, он пригодится вам. А сейчас не мешает поспать. Завтра в пять мы пьем кофе с ромом. — Он протянул руку. Бонд пожал ее. Сами того не чая, двое мужчин стали друзьями — Бонд чувствовал это. Он смущенно сказал: «Все в порядке, Коломбо», — и направился из салона в свою каюту.

Команда «Коломбины» состояла из двенадцати человек. Это были молодые крепкие парни. Они тихо переговаривались между собой, пока Коломбо расставлял на столе кружки с горячим кофе и ром. В кубрике стояла полутьма — горел лишь штормовой фонарь, судно шло без огней. Бонд тайком улыбнулся, его забавлял вид возбужденных заговорщиков, словно сошедших со страниц «Острова сокровищ». Коломбо переходил от одного матроса к другому, проверяя оружие. Каждый из них имел «люгер» за поясом брюк под фуфайкой и пружинный нож в кармане. Коломбо не обошел никого вниманием, либо похвалив, либо пожурив за состояние оружия. Неожиданно Бонду пришла мысль, что, пожалуй, Коломбо устроил себе неплохую жизнь — полную захватывающих приключений и риска. И хотя это была жизнь преступника — постоянная схватка с полицией, единоборство с таможенными и валютными барьерами, с государственной табачной монополией — в ней, тем не менее, чувствовался привкус юношеской романтики, который если не обелял полностью проделки Коломбо, то делал их по крайней мере серыми, a не черными.

Энрико Коломбо взглянул на часы и отправил людей по местам. Погасив фонарь, он вместе с Бондом поднялся на мостик в перламутровые сумерки рассвета. Коломбо протянул вперед руку.